Путешествие Руфи. Предыстория «Унесенных ветром» Маргарет Митчелл

Пьер Робийяр был консервативен в своих наклонностях и привычках. По нему можно было проверять время. Каждое утро он являлся в «Л’Ансьен режим» ровно в девять часов, где за чашкой кофе внимательно просматривал газеты и выкуривал первую сигару. Если по какой-то случайности свежие газеты задерживались, он перечитывал старые. После того как поток новостей со всего мира иссякал, Пьер до полудня проверял деловую корреспонденцию и счета. Обед длился с двенадцати до двух, ужин был в семь. В отличие от многих горожан, которые до 9 вечера не садились за стол, Пьер Робийяр к этому времени был уже в постели.

Тогда почему этот образец предсказуемости стоял у входа в церковь Святого Иоанна Крестителя в окружении галдящих ирландцев, сжимая в руке огромный букет из цветов апельсина? Пьер Робийяр и сам до конца не понимал, что привело его сюда и кем он стал. Пьером-Ромео? Он служил с самым плачевным из предводителей, Наполеоном Бонапартом, в первой группе войск императора! А тут цветки апельсина?

– Всё будет в порядке, господин, – прошептал Неемия.

Как могло случиться, что зрелый вдовец, с Божьей помощью освободившись от семейных неурядиц, имеющий неплохую репутацию и столько друзей, попался в сети желания?

Пьер-Ромео? Пленник Любви? Боже, боже…

Братья О’Хара, жены О’Хара, дети О’Хара, внуки О’Хара окружали жениха, а равные Пьеру, те (или внуки тех), кто когда-то низкопоклонничали перед ним в надежде получить приглашение на бал к Робийярам, прятались в своих экипажах, выстроившихся вдоль Дрейтон-стрит. Пьеру так и хотелось наподдать ногой по каждому из этих лакированных экипажей. Каким мальчишкой он стал!

Соланж Эванс воспламенила в нём пыл, который Пьер считал давно угасшим. Луиза – которую он так любил – всегда уступала его скромным супружеским желаниям; Соланж раздула в нём решительно несупружеские желания до накала, который сжигал его изнутри, желания, о которых даже страшно было подумать, порой два раза за ночь. Даже в таком святом месте, при большом скоплении народа, Пьер Робийяр чувствовал непристойное возбуждение в срамных местах. Протестант по вероисповеданию, он даже согласился венчаться в католической церкви и вырастить своих детей католиками. Немыслимо, думал Пьер, широко улыбаясь.

– Отлично выглядите, господин, – сказал Неемия.

Пьер чувствовал себя помятым и взъерошенным в новом сюртуке, тогда как Неемия великолепно смотрелся в поношенном хозяйском, а его торжественная физиономия говорила о значительности момента.

«Научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетённого, защищайте сироту, вступайтесь за вдову»[37], – как писал пророк.

Во время проповеди Пьер успел собраться с мыслями.

Уэсли Эванс погиб слишком скоро после Луизы и Клары, когда Пьер никому ничем не мог помочь. На похоронах Уэсли, когда Соланж попросила его выкупить компанию по продаже хлопка «Робийяр и Эванс», Пьер, выразив соболезнования, заверил вдову, что он удовольствуется импортом, где всю работу выполняет Неемия. Соланж, похоже, не оценила этой маленькой шутки.

А потом, только Пьер вышел из траура, умер Филипп, перед смертью назвав брата, к ужасу Пьера, палачом.

Хоть Филипп и представил свою индейскую невесту обществу Саванны, места для неё так и не нашлось, поскольку мест для экзотических принцесс там было меньше, чем их самих. В Северной Джорджии обнаружили запасы золота, и на земли маскоджи устремились поселенцы, которые обладали выдержкой, а любопытство стало восприниматься как нечто скучное и чудное.

И всё-таки Саванна оставалась более гостеприимным городом, чем Чарлстон, и, будь невеста Филиппа более адекватна, она смогла бы найти друзей. Её новорождённый малыш вызвал бы участие, а богатство Филиппа извинило бы её необычность. К несчастью, Осанальги была весьма застенчива и, после того как её родня покинула Джорджию, она стала жить затворницей в причудливо-мрачном особняке Пьера. Редкие гости никогда не заставали её дома.

Деятельность Филиппа в защиту индейцев создавала трудности тем, кто наживался на лишении индейцев их земель, и после принятия «Договора на Индиан-Спрингс»[38] законодательная власть больше не обращалась к нему за советом. Филипп посвятил себя составлению каталога по артефактам индейцев маскоджи и переписке с Колумбийским институтом повышения квалификации в области искусств и наук в Вашингтоне с целью найти для них постоянное место жительства.

Если бы хоть кто-нибудь на самом деле заинтересовался бы Осанальги, её бы видели гораздо чаще. Каждый день кучер Филиппа отвозил её в сосновый лес, начинавшийся прямо за городом, и забирал её оттуда уже затемно. Охотники за беглыми рабами, очутившись на необитаемом острове Фиг, по ошибке приняли её за беглую служанку и были очень разочарованы, когда их пленница не принесла им никакого барыша.