Путешествие Сократеса

еще валежника, Сергей подсел к Закольеву, чтобы их силки были

как можно скорее готовы.

— А ну убери руки, — прикрикнул тот на Сергея. — Это будут

мои силки. А ты иди и сам себе сделай.

Вот оно, значит, как у них будет. Сергей даже не стал говорить

ему, что «наш костер» он уже развел.

Он быстро пошел в лес за материалами, которые понадобятся для

силков. Спустя некоторое время, порядком повозившись, он

смастерил и расставил семь ловушек в местах, которые показались

ему самыми удачными, по звериным тропам, вверх по течению

ручья и против ветра от их лагеря. Он сложил также пару ловушек

на рыбу и, кроме того, найдя рощицу с молодыми гибкими

деревцами, поставил пару капканов-растяжек. Для более крупного

зверя он в одном месте установил западню и еще капкан с

падающим бревном. Все эти ловушки он постарался замаскировать

так хорошо, как только смог.

К тому времени как он вернулся в лагерь, солнце успело

закатиться, и вечер принес с собой порывы холодного северного

ветра. Увидев, что их костер вот-вот затухнет, Сергей, дрожа и

приплясывая от холода, принялся заново таскать валежник и сухие

ветки. Как оказалось, Закольев к тому времени уже успел

соорудить нечто вроде берлоги из березовых веток и листьев,

одним краем упиравшуюся в отвесный валун, а входом открытую

как раз к костру. Места в ней было лишь для одного.

Убедившись, что «их» костер будет гореть всю ночь, Сергей стал

собирать ветки и для своего костра. В его свете, когда уже совсем

стемнело, был готов и его навес из переплетенного елового

лапника подле еще одного гранитного валуна. И как только

укрытие было готово, начал моросить Дождик. Но Сергей даже

обрадовался дождю — значит, ЭТУ ночь им, по крайней мере, не

придется провести на морозе.

(\Л"окрый, дрожащий, Сергей забился в груду нарублен- Аных

еловых веток, продолжая ворочаться, пока не Устроился так, что

удалось хоть немного согреться. Судя По торчавшим из кучи веток

закольевским пяткам, едва заметным в свете костра, тот решил

поступить точно таким же образом.

Какое-то время Сергей просто лежал, прислушиваясь к дождю. Он

слишком продрог, чтобы тотчас уснуть. Несмотря на холод и

усталость, на настойчивое урчание в животе, он чувствовал себя

победителем. Он расставил силки, развел огонь, соорудил укрытие.

Пока что он жив и здоров, а завтра... еще увидим, что будет завтра.

Утром он проверит силки, и тогда будет ясно, к чему следует го-

товиться, к лучшему или к худшему. С этими спокойными

мыслями пришла и глубочайшая усталость. Он провалился в сон.

Когда Сергей снова открыл глаза, уже начинало светать.

Первое, что он увидел, был пар от его дыхания, таявший в

холодном утреннем воздухе. Он торопливо выбрался из своего

елового ложа, надеясь, что к этому времени уже выглянет хоть

один теплый утренний лучик. Но было еще слишком рано.

Стараясь не разбудить Закольева, осторожно ступая израненными

ногами, он подошел к ручью, напился, затем плеснул холодной

воды на лицо, грудь и плечи. Стряхнув с тела остаток воды, он

старательно растер ладонями все тело и побегал на месте, пока не

согрелся. Затем вернулся в лагерь, взял нож и двинулся вверх по

ручью.

Хотя возле каждого места, где были поставлены силки, Сергей

сделал зарубки на уровне глаз, свою первую ловушку он так и не

смог отыскать. Что ж, разве Казак не повторял им: «Старайтесь

поменьше совершать ошибок на дикой природе. Каждая такая

ошибка может вам дорогого стоить». Ах, ну куда же я смотрел,

подумал Сергей, выругав себя за беспечность. Пройдя немного

назад, он нашел свою вторую ловушку. Она была пуста.

Но рядом с ней, в ловушке-растяжке, которую он протянул через

звериную тропу, Сергей нашел полузадушенную ласку,

наполовину подвешенную в воздухе, которая же почти перестала биться. Он

осторожно приблизился к животному. Сергей уже было протянул руку, чтобы схватить животное, но ласка неожиданно

заурчала и щелкнула зубами, зацепив его ладонь.

С первобытным взрывом энергии он схватил ласку за ■агривок и

рубанул по горлу лезвием ножа с такой дикой силой, что едва не

снес зверьку голову, заодно чуть не разрубив себе запястье. Зверек

дернулся, напоследок залив его руку кровью, пульсировавшей из

разрубленного горла, и затих.

Казалось, сердце вот-вот выскочит у него из груди. Сергей едва

сдержался, чтобы не разрубить силки, но аккуратно растянул

петлю, ведь силки могут еще понадобиться. Наверное, вздохнул

он, в следующий раз это будет легче, убить живое существо.

Неожиданно он спросил себя — а должно ли убийство становиться

легче? И есть ли у меня такое право, отнимать жизнь у живого

существа? Нет, ответил он себе, такого права у меня нет. Есть

только сила. Он поступил так, как вынужден был поступить,