Путешествие Сократеса

видение заставило его вздрогнуть. Но, присмотревшись, он узнал

лицо отца Серафима. Сергей хотел обратиться к нему, но, казалось,

голос отказался его слушаться.

Глядя на неподвижную фигуру старого монаха, что наблюдал за

ним, Сергею неожиданно вспомнился изготовившийся к прыжку

снежный барс. Внезапно вспышка молнии наполнила комнату

ослепительным, жгучим светом, и вместо бледного лица монаха он

уже видел голову мертвеца — череп с жидкими пасмами белых

волос, с зияющими глазницами, смотревшими в пустоту.

Какой-то первобытный страх сжал Сергеево сердце, но тот лишь

поднял свечу повыше, и Сергей снова видел старого монаха,

строгое лицо которого освещал лишь мерцающий огонек свечи.

В следующий миг в дверях уже никого не было. Но Сергей мог

поклясться, что не видел, как монах обернулся, чтобы уйти, или

хотя бы отступил во тьму. Еще мгновение назад он был здесь — и

в следующий миг исчез. Сергей был уверен, что не слышал звука

удаляющихся шагов в коридоре.

Должно быть, я закрыл глаза или на мгновение отвернулся, —

успокоил он себя. Но в глубине души он знал, что все было не так.

Спустя несколько часов он уже накрывал на стол в трапезной, все

еще при свете керосиновой лампы. К столу сели шесть братьев, что

неотлучно были в скиту. Сергей ожидал увидеть и отца Серафима,

но его место за столом пустовало.

Когда трапеза подошла к концу, он прошептал сидевшему рядом с

ним брату Евгению:

—

Сегодня вечером я видел отца Серафима. Почему он не позвал

меня на беседу?

—

Ты видел его? Не может быть!

—

Да, он стоял в дверях трапезной.

Покачав головой, брат Евгений ответил:

—

Наверное, это был кто-то другой. Отца Серафима нет на

острове. Его ждут только к завтрему.

2

6

огда старец, как и ожидалось, на следующий день вернулся,

он первым же делом вызвал Сергея в свою маленькую келью,

К

жестом пригласил его сесть на единственный стул. Казалось, вся

фигура монаха светилась мягким, едва заметным сиянием.

Пышные белые волосы и окладистая седая борода делали его

выше. Прежде Сергею никогда не доводилось встречать людей

такой духовной силы. Он был весь охвачен чувством благоговения

и духовного трепета.

—

Отец Серафим, возвращения которого ты так ждешь, — это я,

— мягко сказал старец и улыбнулся. — Но, по-моему, мы уже

виделись... в лазарете, не так ли?

Сергей прокашлялся, с трудом справляясь с голосом:

—

Да... да, уже виделись. Рад вас снова видеть, отче. Я хочу

просить вашего позволения остаться в этом скиту на зиму.

Отец Серафим закрыл глаза, сделал глубокий медленный вдох и

оставался в таком состоянии почти минуту. Наконец он открыл

глаза и сказал:

—

Обычно у нас так не заведено, чтобы миряне надолго

оставались в скиту. Но я обдумал твою просьбу. Можешь

оставаться у нас на зиму... возможно, не только на зиму.

Заметив, что Сергей украдкой поглядывает на гроб, старец

улыбнулся и сказал:

— Это ложе служит мне постелью, но также напоминанием, что

время, отпущенное нам Богом, должно проходить в трудах и

молитве, а не в праздности.

Сергей же решил, что это был не самый подходящий момент,

чтобы расспрашивать отца Серафима о великих бойцах, которые

могли найти приют в этом монастыре.

олучив разрешение остаться среди насельников уединенного

Пскита, Сергей стал жить одной с ними жизнью, аскетической

и созерцательной, питался простой растительной пищей, выполнял

свои несложные обязанности в скиту и дальше искал человека,

который никак не хотел объявиться первым. Случай продолжить

разговор с отцом Серафимом тоже никак не выпадал. Тот часто

2

6

отлучался из скита, врачуя больных в монастырском лазарете,

принимал в монастыре монахов для духовной беседы или молился

в уединении. Но даже в те нечастые дни, когда настоятель выходил

в общую трапезную, Сергей не смел обратиться к нему с вопросом

— так было заведено, чтобы в трапезной читалось Евангелие, и

Сергей не смел нарушить тишину. А другой возможности побыть

рядом с отцом Серафимом у него просто не было.

В те же редкие случаи, когда его отправляли с поручениями на

остров, Сергей продолжал присматриваться к монахам,

расспрашивать их о воине, который так умело скрывался — или

которого здесь не было вовсе.

Прошло еще шесть недель после их первой беседы с отцом

Серафимом, когда неожиданно для себя Сергей застал его в скиту

одного. Старец стоял в общей комнате и глядел в окно, за которым

открывался заснеженный лес. Сергей неслышно, чтобы не

потревожить раздумья старца, подошел к нему. Не решаясь

заговорить первым, он посмотрел в окно и тоже застыл в

молчании, словно глядя глазами старого монаха на изумрудно-

зеленые ели, мелкий кустарник с ярко-красными ягодками,

присыпанный белым снегом...

Вздрогнув, он увидел, что монах уже удаляется.

— Отче! Отец Серафим! — окликнул он его, поразившись, как

звонко на этот раз звучал его голос.