Путешествие в Армению

Сражение при Аварайре произошло в 451 году. То были армянские Фермопилы[28]. Своей замечательной хроникой монах Егише воздвиг памятник восставшим, которые пали на поле битвы вместе со своим вождем Варданом Мамиконяном, представителем семьи, имевшей старинные наследственные права на звание главнокомандующего. «Храбрецы Вардана и священная война армян» — так называется эта книга.

Особый интерес представляют для нас, греков, страницы, запечатлевшие тщетные призывы повстанцев о помощи, обращенные к Западной Армении и единоверческой Византии. При подготовке к восстанию туда направили особого посланца, одного из верных ишханов. Писатель с почтением отзывается об императоре Феодосии. Видно, надеясь, Что он выслушает в Константинополе армянского посланца и окажет помощь. Но именно в те дни Феодосий умер.

«И воцарился кесарь Маркиан, его недостойные слуги и советники, главнокомандующий Анатолий и сириец Эльпарий; оба они, бесчестные и ничтожные, а кроме того безбожники, подговорили Маркиана, и он не пожелал выслушать, о чем его просит армянское братство, которое единодушно поднялось, чтобы побороть зловредных идолопоклонников. И этот трусливый Маркиан предпочел сохранить договор с идолопоклонниками ради мира на земле и не пришел на помощь христианским братьям. Поэтому он поспешил отправить к персидскому царю послом того самого Эльпария и заключить с ним соглашение, пообещав, что оставит армянское войско без воинов, оружия и всякой помощи».

В сражении с обеих сторон было много убитых, трупы покрывали землю, и казалось, что это «камни, нагроможденные здесь и там». Не было победителей, как и побежденных, «сражались доблестные с доблестными» и разделили победу и поражение. Но армяне достигли большего, сохранив свое моральное единство. После сражения персидские маги возвратились на родину. В результате персы отказались от попытки насадить в Армении древнее язычество. Аварайр укрепил патриотическую идею и стал символом, возродившим национальную гордость и жажду свободы. Через тридцать лет армянские патриоты опять скрестили мечи с персами и сумели заключить договор, обеспечивавший им более удобные границы; фактически они снова получили независимость.

Книга Егише заканчивается прекрасной элегией, посвященной «нежным женам страны армянской», которые разделили бедствия войны и сохранили верность своим мужьям, павшим в бою или попавшим в плен на долгие годы.

…Женщины забыли, кем были прежде, княгинями или служанками. Они стали одной душой, обращенной к мужьям и детям, надели траур, забыли о мягких постелях, богатом столе и вкусных блюдах… Никому из них теперь не подносили воду, чтобы вымыть руки, не подавали полотенца, чтобы вытереть лицо, — все это забылось; пауки ткали паутину на брачных ложах. В дворцовых залах в обломки превратились высокие кресла, столы, за которыми прежде пировали князья, кубки, из которых они пили вино; крепости и дворцы разрушались, осиротели сады без цветов и виноградники без ягод.

Изнеженные армянки, выросшие в холе и привыкшие к богатой жизни в своих домах, к мягким подушкам и постелям, теперь, как босые странницы, ходили молиться и просили Бога помочь им выдержать тяжкие испытания. Те, кого в детстве родители кормили телячьими мозгами и отборной дичью, теперь жили в нужде, питаясь травами, подобно диким животным, и уже за это благодарили Бога, уже не вспоминая о счастливой жизни подле своих мужей и братьев; и стали тела у них черными, ведь целый день жгло их солнце, и ночью они спали на земле…

Растаяли льды многих зим, пришла весна, снова вернулись ласточки, но женщины так и не увидели своих близких. Цветы весенние напоминали им мужей, всей душой они-мечтали увидеть любимые лица, но те стали лишь памятью, записанной на бумаге, и ни один праздник в году не мог их оживить и вернуть домой… И перестали женщины спрашивать, как обычно делали, тех, кто приезжал из дальних краев: «Когда мы снова увидим наших любимых?» Они только молили Бога, чтобы дал он им так и дожить до конца, храня память и честь своих любимых…

Егише был ученым священнослужителем, вардапетом. Но он рассказывает о том, что пережил сам, и трепетно бьется лирическая жилка в его книге. Ценны в ней не ссылки на древнюю историю и поэзию, а пережитое самим автором, что становится историей и поэзией. В этом его отличие от Хоренаци, чьей сильной стороной была глубокая образованность, а богатое поэтическое дарование нашло выход главным образом в риторике. Егише непосредственно передает свой личный опыт и чувства и представляет другое поэтическое направление. Как два колосса, стоят эти историографы-поэты у истоков армянской литературы, чтобы через пять веков отразиться в замечательном поэте Армении, поистине великом Григоре Нарекаци.

Морик

В «Истории армянского народа», изданной Ереванским университетом, мне показали следующий абзац:

«Снова между двумя большими государствами той эпохи ведется война, которая длится около двадцати лет и заканчивается в 591 году. Следует второй раздел Армении, на этот раз большую часть получают византийцы».