Путешествие в другие миры

Наступал вечер. Солнечный свет перестал пробиваться сквозь насыщенные цвета витражей. Ясное небо украшали звезды в тех же созвездиях, которые вы так хорошо знаете – ведь звездный небосвод одинаков для всей Солнечной системы. Даже расстояния между нами и Нептуном недостаточно для серьезного смещения в созвездиях. Южный Крест, Орион и Сириус, как и на Земле, сверкали в темноте, а румяные деревья стали темно-малиновыми, а в тенистых местах почти черными.

Мы прошли по лесной тропинке, где во мраке вырисовывалось множество странных форм. В конце концов мы достигли небольшого холма, покрытого скалами, под одной из которых, приютившись в углу, стоял куполообразный дом, подобный тому, который мы покинули. Мой проводник провел меня внутрь. Там была такая же комната, как и другие, украшенная многими тысячами символов, написанных на стенах и крыше.

Глава IV. Марсианский наставник

Сегодня утром я приступил к изучению марсианского языка. Написание картинок не составило труда, так как символы были в принципе те же, что и у нас, основанные, на геометрии, или естественного символизма, который должен быть почти универсальным. Круг означал пространство, точка – единство, несколько точек – числа, равные линии – равенство, скрещенные линии – сложение, надпись на картинке означало изображенную вещь. Это был тот же самый символизм, который лежал в основе человеческой письменности в египетских иероглифах или в древнекитайском языке, малая часть которого до сих пор хранится у вас в математических и масонских символах. Это был язык не какого-то конкретного мира, а вселенной, тем не менее, в нем присутствовали местные символы для идей, принадлежащих этому марсианскому миру. Их я должен был выучить, но мой инструктор вскоре ввел меня в курс дела, объясняя их с помощью общих символов.

Когда я смог читать марсианскую письменность, я обнаружил, что существует и другой, как на Земле, фонетический способ письма, короткий и простой, как ваша стенография, который представляет звуки и широко используется. С его помощью я вскоре смог выучить разговорный язык и таким образом общаться с моим инструктором из уст в уста.

Разговорный язык был очень прост. Каждый слог передавал образ, согласные звуки представляли образ в его особом смысле, гласный звук – часть речи или грамматическое ударение. Таким образом, все корни были согласными, все окончания – гласными звуками. И так идея будет изменена с помощью некоторого количества гласных звуков.

– Много ли языков в вашем мире, как и на Земле? – спросил спросил я своего наставника.

– Когда-то у нас их было много, но мы договорились упразднить их и заменить одним, настолько близким к совершенству, насколько это возможно. Для мира гораздо лучше иметь только один язык. Теперь можно беспрепятственно путешествовать из страны в страну и общаться с людьми всех наций. Прошло много веков с тех пор, как у нас было разнообразие речи.

– Как вы это устроили?

– Несколько веков назад у нас был большой конгресс по этому вопросу, на котором все собравшиеся согласились иметь один язык. Была образована академия для создания совершенного языка. После долгих обсуждений была принята схема, представленная всему миру и принятая всеми. Этому языку учили во всех школах, и со временем, когда молодые старели и умирали, старые языки умерли вместе с ними, или, скорее, были оставлены для изучения немногими учеными. С тех пор у нас только один язык.

– Похоже, – сказал я, – что на Земле, как и у нас с вами, это тоже может со временем произойти, потому что две четверти Земли принимают один язык – английский. Возможно, со временем он может стать доминирующим. Но ваш язык – сформированный, а не естественный.

– Отчасти так, но только отчасти, потому что мы все еще сохраняем основу древних языков.

– Есть ли исключения в вашем языке?

– Нет, нет; правило, однажды данное, всегда сохраняется. В старых языках были искажения и неточности, в новом – нет.

Как только мы смогли легко общаться, мой наставник задал мне много тысяч вопросов о моем мире, а также (когда он узнал, что я был на Земле) о вашем. Он казался очень любознательным и стремился узнать все, что я мог ему рассказать о наших мирах. Казалось, что основные элементы астрономии были понятны ему так же хорошо, как и вашим лучшим астрономам. Наблюдения велись систематически в течение многих веков, приборы для этого совершенствовались постоянно. Марсиане, очевидно, хотели, насколько это было в их силах, мысленно воспарить над маленьким мирком, к которому они были привязаны и на котором жили. Они измерили расстояния до своих миров-сестер от своего собственного и от Солнца, они исследовали их элементы через спектроскоп, они наблюдали за их движением.

Однажды я спросил его об истории его мира и о том, каким было его прошлое.