Путешествие в другие миры

– Да, – ответил он. – Здесь столица морей, но у нас есть несколько других городов, таких же огромных, как этот, и еще более прекрасных. Столицу Ученых ты увидишь на великом северном континенте. Четыре столицы четырех континентов каждая столь же велика, как эта.

– Самый огромный город из всех, что я видел, – сказал я, – находится на Земле. Это также в некотором смысле столица океана, центр земной торговли. В нем живут четыре миллиона человек. Каково население вашего города?

– Более пяти миллионов.

– Но они расселены на огромной территории, гораздо более обширной, чем тот огромный город на Земле.

– Возможно, это так, но вы видите, что мы не создаем тесноту для наших людей. В каждом из двадцати районов этого великого города есть общественный парк и сады для здоровья и удовольствия горожан, чтобы дать им возможность общаться с природой даже в городе, что является правом каждого живого существа. Каждое жилище изолировано от других, чтобы избежать пожара и обеспечить свежий воздух. Каждая улица засажена деревьями. Как вы видите, город простирается на огромную территорию. Но, смотрите! Мы проходим мимо его границ, древних укреплений, возведенных во времена войны.

Мы подошли к мощной стене, почти горному кряжу, высеченному в причудливом стиле, с треугольными башнями, на которых все еще стояли диковинные орудия войны, выглядевшие изношенными от старости и разваливающимися на куски.

– Они остались как память о прошлых временах. Мы ничего не уничтожаем из произведений древности, но сейчас это всего лишь диковинки, полезные для напоминания нам об ошибках наших предков и для того, чтобы предупредить нас о необходимости следовать лучшими путями. Сколько тысяч людей было отправлено в вечность на этих стенах и перед ними! Но теперь все кончено. Война никогда не вернется.

Мы перевалили через хребет, а затем по висячей дороге пронеслись над городом, как по рельсам. Под нашими ногами были гроздья башен и тысячи сверкающих металлических крыш, в основном куполообразных, и диковинные сады, полные деревьев всех форм. Некоторые сады располагались на крышах или на фасадах домов и были полны цветов, а между несколькими башнями висели массивные цепи, с которых то тут, то там свисали корзины с ползучими растениями всех оттенков, которые доносили до нас свое благоухание. Это была прекрасная картина со множеством цветов и форм, где искусство использовало природу для своих целей; и природа в этом мире так же прекрасна, как и на Земле, или даже почти как у нас, хотя и совершенно иная. Цвета были более насыщенными и сияющими, и менее нежными. Но все равно они были великолепны – глубокий малиновый, насыщенный коричневый, темно-пурпурный, густая зелень. Воздух казался полным висячих садов цветов и растений, под которыми, как сквозь сетку, виднелись многообразные крыши домов, башни и шпили общественных зданий всех видов.

– Это похоже на земной город, – сказал я своему спутнику, – но гораздо более великолепный. Париж люди считают своим лучшим городом, но Париж – ничто по сравнению с этим.

Мы остановились у одной из башен, а затем вышли из машины. Мы спустились по лестнице в город. Улица была широкой, но затененной от солнечного света длинными аллеями краснолистных деревьев – или, скорее, растений, потому что это были не деревья, в земном понимании, а часть архитектуры растительного происхождения; их огромные листья раскинулись над дорогой, и солнечный свет сиял сквозь них кроваво-красными оттенками. Это была такая сцена, что некоторые люди чуть не сошли бы с ума, находясь в этом ярком сиянии, и все же она была великолепна в своем очаровании.

По дороге, сделанной частично из блестящего металла, частично из камней, выложенных мозаичным рисунком и отполированных, передвигалось множество марсиан, одни на машинах, другие пешком. Их машины были электрическими, так как они широко используют главную силу природы и по своему желанию вызывают меньшие и низшие силы, такие как тепло, движение, магнетизм. Электрические вагоны сновали туда-сюда по металлическим рельсам, их фиолетовые искры вылетали из электроконденсаторов, меняя своими стремительными движениями картину сверкающего великолепия. Все вокруг светилось, двигалось и звенело – почти такой же контраст с мягким, приятным спокойствием наших городов, как и с оживленным, но печальным и мрачным тоном ваших. И все же в этом было что-то восхитительное. и я легко могу представить, как те, кто привык к такому миру и приспособлен к нему, могли получать огромное удовольствие от существования в такой радостной обстановке.