Путешествие в Мир

Закрыв за вурмеком дверь, хозяйка оставила его у входа снимать кафтан и сапоги, а сама поспешила на кухню. Денизьям, Намвана и Багарас уже сидели в гостиной у горящего камина в высоких застеленных вышитыми накидками креслах. Пангосса рассказывал монстру о пройденной дороге и выглядел гораздо более приветливым, чем до встречи с ним. Намвана тоже посветлел лицом, но больше молчал и слушал. Одна только девушка сидела растерянная, испуганно вжавшись в кресло. Увидев в дверях Горена, она почти умоляюще взглянула на него и вурмек, скинув сапоги, скорее поспешил присоединиться к ней. Рядом с ним девушка спокойнее переносила присутствие жуткого монстра. Стараясь не смотреть сторону Намваны, она разглядывала убранство дома и обсуждала с Гореном его совершенно незначительные для них обоих особенности. Вурмек с радостью участвовал в этом бессмысленном занятии, поскольку и сам был рад отвлечь себя от мысли, что сидит в двух шагах от громадного чудовища. Но беседа друзей не продлилась долго. По дому поплыли притягательные запахи еды, и скоро Сони забрала Денизьям с собой на кухню, чтобы та помогла ей с приготовлениями к обеду. Прошло ещё совсем немного времени до того ожидаемого момента, когда перед сидящими у камина, на небольшом низком столе появились глиняный горшок с капустным супом, яичный рулет и запеченные грибы с кедровыми орехами. Всё поданное оказалось так хорошо и так к месту, что проголодавшиеся Денизьям и Горен с охотой поедая обед, совсем не слушали размеренного разговора Сони, ящера и монстра.

Хозяйка дома оказалась хорошо осведомлена о событиях за пределами Стенаттена. Она говорила о том, что Жоскур отзывает своих воинов из местных земель, готовясь к встрече с восставшей против неё армией Каврия и что, тому в подтверждение, стражники Вадурии не раз видели как группы воинов царицы шли в направлении близлежащего Бельхута. Обсуждение грядущей битвы было чрезвычайно важным, но голод оказался сильнее разума, и Горен, услышав тревожную новость, предпочел оставить размышления о ней на потом.

За одним утолённым желанием пришло другое. Почти два дня не знавшие спокойного сна Денизьям и вурмек валились с ног. Они уже не могли скрывать своей тяжелой усталости, почти засыпая над тарелками. Заметив это, Сони предложила друзьям отдохнуть в одной из комнат второго этажа, а когда проводила их, то вернулась обратно и продолжила начатый разговор. Оставшиеся за столом говорили о разном: о неравных силах в этой жестокой войне; о том, что правительница Стенаттена Ниринн против вступления города в противостояние; о Каврии и Жоскур, и о многом другом, что не было затронуто войной и переделом земной власти. Когда же съестного больше не осталось, и присутствующим уже нечего было добавить к сказанному, Сони и Намвана оставили ящера отдыхать, а сами снова отправились на голубятню.

Придвинув кресло к камину, пангосса скинул сапоги, вытянул ноги ближе к тёплой каминной решетке и спустя несколько минут уснул.

Тропа решимости.

Близился вечер. Для Стенаттена, с давних лет живущего по установленному распорядку, это было время, когда любая работа должна быть завершена или отложена до следующего дня. В этот час фархори оставляли свои заботы и обязанности, и собирались в семейном кругу для вечернего чаепития. Даже дети, забросив игры, спешили в свои дома, где их уже ждали сладости и сдобная выпечка. Соблюдение этой приятной традиции было важнейшим условием для поддержания так старательно оберегаемой жителями города слаженной и спокойной жизни. Издавна, фархори строили свой день по движению солнца. Они вставали на рассвете, обедали, когда солнце было в высшей точке неба, и отходили ко сну с появлением луны. Со временем это правило так укоренилось в жизни фархори, что природные часы их организмов стали совершенно точно следовать солнечным. Едва светило касалось самой нижней из вершин Вадурии, горожане торопились к своим домам, различая его положение даже в облачную погоду. Они чувствовали ритмы солнца так же, как свои собственные, и эта особенность фархори могла показаться странной и ненужной, если бы не то обстоятельство, что именно она и была основой их безупречно выверенной и счастливой жизни.

Стенаттен опустел. Вместо деловито снующих горожан, его узкие улочки заполнил уютный запах пирогов и травяного чая. Невидимым дымком он струился из приоткрытых форточек домиков, проникал в каждый закоулок деревянного города и, окутывая собою всё вокруг, повисал в морозном воздухе. Солнце по-зимнему торопливо садилось за горизонт. С каждой минутой в Стенаттене становилось всё темнее и скоро, сменив дневное светило, его озарили сияние ночных фонарей и свет ламп, зажженных в домах фархори.