Путешествие в Мир

Вурмек был покорён великодушием ящера и монстра. Их неожиданное появление в его судьбе стало поистине спасением и казалось юноше настолько удивительным, что он никак не мог до конца поверить в то, что это правда. Будто кто-то наблюдал за ним и девушкой и видя, что друзьям грозит неминуемая гибель, послал заступников, лучших из тех, какие только могут быть. Горен видел как без раздумий пангосса бросился в бой следом за Денизьям, видел чего ему это стоило, знал как не хотел он отпускать Намвану одного, но сделал это, чтобы не оставить девушку и вурмека в опасности. Он помнил, как голос Багараса вернул его в чувства; как огромный уродливый монстр, спасая Денизьям жизнь, нёс её через толпу атакующих со всех сторон воинов. Несомненно, встреча с этими двумя была особенной и для Горена и для девушки. Теперь вурмек видел и то, что она стала ещё более важной для Денизьям.

Неуловимым, невидимым глазу действием она преображала девушку. Впервые за всё время вурмек заметил, что Денизьям уже не тот сорванец каким была раньше. Её волосы, прежде короткие и небрежно взъерошенные, давно отросли и развивались волнистыми прядями, касаясь плеч. Она была всё той же хохотушкой, но смеялась иначе, чуть прикрывая губы кончиками пальцев, и поправляла завязанный на голове платок как-то по-другому, словно медленнее или мягче. Горен понимал причины этих изменений, однако, не мог разобраться, какие чувства они в нём вызывают. Ему было любопытно видеть Денизьям другой, но, вместе с этим он ощущал нечто сложное, схожее с грустью и раздражением одновременно. Как ни старался вурмек переубедить себя, но мысль о том, что скоро нечто очень важное для девушки вторгнется в их дружбу, жалила его. Он терпел, отбрасывал её прочь, но она возвращалась вновь, заставляя юношу признать неизбежное. Всё чаще, наблюдая за Багарасом и Денизьям, Горен замечал, что его присутствие при их разговорах оказывается лишним. Нет, вурмека не просили уйти и даже не намекали на это. Порой он чувствовал, что мешает чему-то особенному, витающему в воздухе вокруг ящера и девушки, чему-то, что не может существовать рядом с непосвященным в его таинство. Тогда Горен оставлял Денизьям и присоединялся к Намване, который, как и вурмек, старался чаще оставлять своего друга наедине с девушкой. Монстр относился к наступившим переменам спокойно и держался стороной, делая вид, что не замечает происходящего. Несмотря на свой устрашающий и диковатый вид, он был на редкость выдержанным, много молчал, а если и говорил, то всегда только о значимом или по-настоящему интересном. Горен и Денизьям больше не боялись его. Напротив, общество Намваны успокаивало вурмека, а девушка, после спасения от змееголового чудовища не просто перестала избегать монстра, но приняла его как друга и даже иногда без опаски подшучивала над ним.

Шли дни. Ведущие путников дороги менялись одна за другой. Они проходили то через земли, богатые природной прелестью и покоем, то через безжизненные пустоши, а порой и по местам диким и заселённым опасными тварями. С каждым новым днём, с каждым переходом от одного земного владения к другому, границы мира становились всё шире для вурмека. Горен уже не мог даже вообразить, как мал кажущийся ему когда-то огромным Вурмекский Лес. Вспоминая вечера за книгой Онёбуса, то какой представлял себе Землю, он поражался крохотности образов и фантазий, что рождались тогда в его голове. В то время юноше казалось, что рассказы старика, его рисунки и заметки раскрывают полную картину жизни, царящей за пределами леса. И только увидев её собственными глазами, Горен понял, как мало он знал раньше. Мир был не просто больше того, что он себе представлял. Наблюдая за жизнью в нём, за тем как удивительно последовательно происходящее, вурмек всё больше убеждался в том, что он наполнен сутью. Юноше не хватало мыслей, чтобы объяснить себе её природу, понять как на разных концах Земли и в далёких друг от друга промежутках времени случаются события, которые, в конечном счете, становятся связанными между собой. Он не знал, как растолковать это, но мог чувствовать, ощущать связь происходящего. Вновь и вновь Горен обращался мыслями к прошлому, к своему детству и каждому событию, случившемуся до последних дней; вспоминал встреченных на этом пути созданий, все случайности, что происходили так уместно, и чувства, которые испытывал за это время. Вурмек понял: то, о чем он почему-то считал нужным знать, всё что ему когда-либо доводилось слышать, чему приходилось учиться, впоследствии оказалось необходимым и стало вплетенным в нить текущих событий. Могло ли это быть совпадением или всё происходящее лишь череда закономерностей? А может молодость заставляла Горена искать сложности там, где их нет?