Путешествие в Мир

Коами дала понять путникам, что она куда могущественнее, чем можно было себе представить. В первый же день одна из лошадей Намваны была ужалена каракуртом и, вопреки всем стараниям своего хозяина, не сумела дожить до следующего рассвета и погибла. Это происшествие заставило четверых друзей утратить часть своей уверенности и быть более осторожными. Они оплели лоскутами из одежды ноги лошадей, нанесли на свои тела припасенную заранее отпугивающую насекомых травяную мазь, и следили друг за другом, чтобы не пропустить опасность. Но пустыня была хитрее этих уловок и вновь доказала слабость вступивших на её пески пришельцев, выбрав среди них новую жертву. На этот раз ею стал сам Намвана. Наткнувшись на кладку яиц, он столкнулся с охраняющей их песчаной змеёй. Благодаря крепости своего тела монстр сумел выжить, однако укус стоил ему мучительных судорог, жара и нескольких часов без движения под палящим солнцем.

Друзья смогли пережить и это. Они шли, выбирая дорогу по движению солнца и расположению звёзд, но ничуть не были уверены в том, что выбранный путь к поселению харубов может быть точным.

За трое суток, проведённых в бескрайней пустоте Коами, им стало казаться, что движение нисколько не приближает их к цели. Застывшие волны песчаных барханов, как зеркальное отражение похожие один на другой, снова и снова вставали перед четырьмя друзьями, заставляя их ощущать себя неподвижными, вырванными из течения времени. Пустыня плыла им навстречу, будто унося свои пески куда-то под землю, и путникам, совершающим тысячи шагов, чудилось, что они так и остаются на прежнем месте, нисколько не продвинувшись вперёд. Жар солнца, которое было здесь повсюду, так раскалял воздух, что каждый вдох становился подобным глотку горячего пара, иссушающего и удушливого. А ночью, когда солнечный свет погасал, обжигающее пекло сменялось холодом, и сон путников превращался в очередную тягостную муку. Коами уже не испытывала четверых пришельцев и не доказывала им своё величие. Она испортила остатки сбереженной ими воды и медленно убивала их, изнуряя жаждой, звенящей в висках тишиной, миражами и закрадывающимися мыслями о безумии. Путники не могли говорить, не хотели есть, и шли только потому, что боялись, остановившись, не пожелать уже ничего. Коами смогла отобрать у них надежду. К ночи четвертого дня даже Багарас и Намвана, которые всегда сохраняли мужество, перестали ждать благоприятного исхода и потеряли большую часть веры в то, что у этой мучительной дороги есть конец. Они не говорили об этом, но само их молчание звучало как признание в безнадёжности.

Остановившись на ночлег, друзья в первый раз легли спать бок о бок, как будто уже не верили, что смогут увидеться вновь. Более не зная, чем утешить друг друга, они не произнесли ни слова и так и уснули, с чувством ненависти к стремящейся их убить земле и без всякой надежды на завтрашний день.

Если бы только путникам хватило сил не закрывать глаза! Если бы они отринули охватившее их чувство безысходности и осмотрелись вокруг, то смогли бы увидеть пустыню совсем другой.

Второе лицо Коами, открывающееся с приходом темноты, было прекрасным. Удушливо яркое, переливающееся цветами от голубого к белому, словно заполняющее собой воздух дневное небо этих земель после заката преображалось. С уходом солнца оно меняло свой цвет на фиолетово-синий и, грузно вздыхая под тяжестью тысяч искрящихся звёзд, висело низко, касаясь ими песчаных барханов. В желтом свете тонкого лунного серпа, точно излучающего жар, небесная синева казалась согретой и от этого, обнятые ею вершины песчаных волн чувствовались тёплыми. Эта странная иллюзия, окружённая почти морозным ночным воздухом, призывала подняться по бархану и, коснувшись ступнями разгоряченного песка, убедиться в её реальности и согреться. Она манила отвернуться от действительности, погрузиться в мир дарованных ею благ и, поверив в них, спасти свою жизнь.

Неожиданно вздрогнув, вурмек проснулся. С опаской ощупав себя, он приподнялся на локтях и окинул взглядом друзей. Лежащий рядом с ним Намвана тихо посапывал. Денизьям и Багарас, укрытые кафтаном ящера, тоже спали. В стороне от них дремали лошади. Ничто из увиденного не показалось Горену странным или настораживающим. И всё же необъяснимое нарастающее волнение не позволило ему уснуть, заставив подняться на ноги. Ёжась от холода, вурмек ещё раз осмотрел спящих друзей и, убедившись что опасности нет, оглянулся вокруг. Окруженная абсолютной тишиной и покоем пустыня Коами спала. Юноша сонно зевнул, собираясь вернуться ко сну, бросил короткий взгляд на освещённые луной барханы и вдруг замер. Вдали, на краю горизонта, в сверкающем звёздами фиолетовом цвете неба, горели яркие огненные всполохи. Десятки переплетённых между собой светящихся нитей, восходящих из невидимой глазу точки земли, ползли вверх по небу, а потом, достигнув чего-то незримого, гасли и опять зарождались у линии горизонта.