Путешествие в Московию 1664-1665

В Сольцах наш пристав вел себя отвратительно, забрал вещи одного молодого человека из нашей свиты, шведа, и хотел отправить его обратно, заявив: "Ни один швед не может ехать без паспорта", — и пригрозил, что если он поедет, то в Новгороде пристав бросит его в тюрьму. Меня отправили к нему сказать, что он нарушает права народов и бесчестит дом посла и его людей, что посол имел право взять на службу людей любой нации. Однако он не прислушался и в ярости крикнул мне: "Вы так можете еще многих иностранцев принять по пути на службу". Тогда я сказал ему, что мы находимся в его власти, но если он тронет молодого человека, то мы пожалуемся, а если и тогда Его Величество не рассудит по справедливости, то и у нас будут обращаться с ними так же; что же касается того, что мы можем дополнительно принять еще людей в нашу свиту, то на это они доставляют нам недостаточно пищи.

После этого молодой человек [швед] убедил пристава отпустить его. Здесь мы получили известие, что наш курьер Корбет[103] был впущен в Москву после того, как он 6—7 недель находился в деревушке на карантине.

24 декабря.

Город Ракома лежит на большой реке Ильмень[104]; вокруг него большие озера, мимо них мы уже 2 дня ехали. Вблизи Ракомы в середине реки, на острове, стоит большой монастырь, посвященный Святой Троице. Здесь деревня идет за деревней, и в них большие строения.

Когда мы сегодня думали попасть в Новгород, от которого мы находились на расстоянии только одного часа, и уже видели его издали, пришел приказ из города — задержаться еще на 2 дня, — не могли вдруг принять столь большое посольство. Воевода сердился на нашего пристава за то, что тот привез посла так близко к городу, не предупредив его заранее. Посол просил, чтобы Микита сообщил воеводе, что он намерен уехать отсюда через 4 дня и, упаси Бог, чтобы воевода принуждал его. Однако и он и мы получили известие, что до 10 января не будем впущены в Москву.

Один из наших поваров стрелял здесь в птицу на кресте церкви; это могло бы стоить ему жизни или большого штрафа; наше счастье, что ни один русский не видел этого. Одного немецкого офицера, который сделал по неосторожности то же самое, гнали кнутом по городу Москве и затем выслали в Сибирь. В комнатах обычно имеются окошки, через которые мы ночью часто мочились; как-то через окно один из английского посольства справил свою нужду. Русские узнали об этом, а он сбежал; если бы его поймали, то зарубили бы. Это заставило нас остерегаться.

Настоящая причина, почему нас до назначенного времени не хотели пускать в Москву, была в том, что они от Рождества до Богоявления пьянствуют и не хотят, чтобы в этом им мешали.

25 декабря.

На Рождество мы видели здесь странный способ рыболовства на озере Ильмень: большими сетями они вытаскивали из-подо льда миллионы рыбок, похожих на корюшку. Ловят рыбу еще и другим способом: на озере сидит мужчина с удочкой в маленьком шалаше, составленном из его саней, шубы и соломы; около него небольшой костер для обогрева, а также для того, чтобы не замерзало отверстие на льду озера, через которое он опускает леску; ее конец привязан к веревочке, которая шевелится от малейшего прикосновения. Здесь в нашей корчме жили 4 брата со своими женами, и все это в одной комнате. Воевода Новгорода потихоньку от посла спросил одного из наших, все ли подарки такого высокого качества, как было указано.

26 декабря,

второй день Рождества; когда наш хозяин спросил обещанные ему чаевые, которые ему охотно дали, наш пристав велел его за это жестоко избить палками по голому телу, так что весь он покрылся синяками и ссадинами, это было ужасно. Пристав присутствовал при экзекуции, а когда солдаты уставали, то сам набрасывался на них и на несчастного с палкой; наши мольбы не помогали. Посол возмущался, что человека вытащили из его жилища и избили; ответ был так же груб, как и действие.

В то же утро мы готовились въехать в Новгород, от которого находились только в миле с лишком. После полудня мы сели в сани и поехали. По пути был нарушен порядок следования; Микита по рангу <...>[105]. Спор разгорелся, угрожали ружьями, несколько раз столкнулись лошадьми, пока наконец посол и Микита не навели порядок. Впереди пошли наши, по желанию и требованию посла, так мы ехали и дальше, в таком порядке: Микита как проводник впереди, в своих великолепных санях, затем посол, потом я и т.д. и т.д.

Под городом много монастырей и большие поля. Когда мы достигли города, они водили нас вокруг или вдоль него, что длилось, хотя мы быстро ехали рысью, 3/4 часа. Нас повели обратно вдоль реки, в объезд деревянной внешней стены, затем через реку Волхов, примерно до середины города, там нас высадили и через мост, ведущий из города, перевели в пригород. Этот мост не уступает нашему амстердамскому, но он сделан из дерева. Прямо в город, т.е. в пределы каменных стен, обшитых деревом, иностранцев не пускают[106].