Путешествие в обратно

Слева от меня, в углу двухстворчатый шкаф с зеркалом, за ним – сервант. На полках посуда, чашки, заварочные чайники, хрустальная салатница, несколько ваз. Наверху – часы, декоративный самовар, маленькая скульптура вздыбленной лошади. Далее, через небольшой промежуток, швейная машинка и венский стул перед ней. Большое во всю стену окно закрытое тюлевыми занавесками. В правом углу комнаты на тумбочке радиола "Люкс". На ней ваза с астрами. Дверь в маленькую комнату. Вдоль стены старый диван с валиками. На стене картина "Охотники на привале" и часы ходики "мишка в сосновом бору". Посредине комнаты прямоугольной формы стол, покрытый клеенкой и три венских стула. Над столом розовый, с длинной бахромой, абажур.

Экзамен был сдан на хорошо. Есть несколько больших ошибок, не считая мелких. Например, над диваном висит не ковер а картина. Ходики забыл, стол не круглой, а прямоугольной формы, ну и другая мелочь, которую трудно сохранить в памяти.

Из спальни опять высунулась голова кота. Я направился к нему, чтобы познакомиться поближе, но он исчез, спрятался под высокой, с металлической спинкой, кроватью. Эту кровать я помнил очень хорошо. Еще бы, ведь под ней должен находится большой трофейный чемодан в котором я прятался от участкового врача, приходившего делать прививки, а вот за ним должен быть сундучок с моими "сокровищами". О его нахождении не знал никто. Я держал это в секрете. В нем хранились самые дорогие для меня вещи.

Мне захотелось убедиться, действительно ли мой сундучок находится там? Приподняв край одеяла, я залез под кровать и сразу же уперся в большой чемодан. Сунув руку за чемодан, я нащупал шероховатую поверхность сундучка. Вытащив его из под кровати, осторожно открыл крышку. На самом верху лежали серебряные полковничьи погоны. Мне они нравились больше всего. Когда дома никого не было я их прикреплял на плечи и шел к зеркалу посмотреть на себя. В металлической коробке из под печенья, лежали значки, старинные бумажные деньги, две гильзы от винтовки, перочинный ножичек, новенький милицейский свисток, скрученная и перевязанная бечевкой футбольная камера, велосипедные ниппели и миниатюрный фонарик "жучок". Отдельно в углу лежал комплект деталей для детекторного приемника и электрический паяльник. В маленькой стеклянной баночке золотистые кусочки канифоли. На самом дне – вырезка из журнала "Футбол" с фотографиями игроков московской команды "Торпедо" и альбом с марками.

Насмотревшись вдоволь, я аккуратно уложил "сокровища" обратно. Сверху положил кубик-рубика, закрыл сундучок и задвинул за чемодан. Потом вернулся в большую комнату. Проходя мимо стола я обратил внимание на записку лежащую на скатерти. Обычно такие "памятки" оставлял для меня папа. На клочке бумаги убористым почерком было написано:

"Юра, котлеты с жареной картошкой на сковороде.

Хлеб на столе под полотенцем. Яблоки – в вазочке.

Пей чай с маслом и вареньем.

Мы придем поздно.

Папа."

Вкус маминых котлет я сохранил на всю жизнь. От мыслей о еде мне захотелось есть, и я поспешил на кухню.

Кухню я не помнил совсем, хотя в детстве проводил там много времени. То что я увидел напомнило мне музей советского быта. Белая стандартная раковина с висящей мочалкой на латунном кране. Фанерная полка над ней. На полке пачка соды, пустая банка из под консервов набитая доверху использованными спичками. Газовая плита с четырьмя горелками. Рядом узкий шкаф с кухонной утварью. Окно выходящее на улицу. На подоконнике цветок алоэ и трехлитровая банка с темно-коричневой жидкостью накрытая сверху марлей. В ней чайного цвета напиток именуемый в народе "грибом".

Я подошел к окну, поднял банку вверх и посмотрел на свет. Жидкость была прозрачной. В ней плавал гриб чем то похожий на медузу. Мне захотелось испробовать "целительный" напиток моего детства. Плеснув на два пальца жидкости в кружку я осторожно пригубил. Вкус был сладко-кислый и чем-то напоминал квас. Гриб мне понравился. Но еще вкуснее были мамины котлеты с жареной на сливочном масле картошкой. Картошка хрустела на зубах, а котлеты таяли во рту. Я с аппетитом поглощал мамину стряпню. Ел с жадностью и никак не мог насытиться. И тут кто то под столом коснулся моей ноги. От неожиданности я чуть не подавился. Это был Пуня, который терся об мою ногу и громко мурлыкал.

– Ага, признал меня, гордец. Проголодался?

Кота я подобрал в подъезде зимой, когда мы с Димкой возвращались с катка. Маленький пушистый комочек сидел у двери в подвал и мяукал. Вернее он открывал рот, а мяуканья слышно не было. Наверное потерял голос от холода. Я пожалел котенка и принес домой. Мама была недовольна. Сказала, что он у нас поживет временно, но потом тоже полюбила его. Она же дала ему имя Пуня. Почему так она его назвала, я уже не помню.