Путешествие в обратно

Понедельник. Держал дверь после звонка.

Вторник. Прогулял урок, пришел без фуражки.

Среда. Дневник ведется небрежно. Исправляй письмо.

Задание по "Прописи". Переписать "В лесу"

и показать мне после урока.

А ведь и правда, каракули еще те и как она их разбирает?

Четверг. Опоздал на физкультуру. Не принес форму.

Суббота. “Где белая бумага, клей и ножницы?" – это писала уже не Нина Григорьевна, подчерк другой. Скорее всего эта запись учителя по труду. Последняя запись была написана не красными чернилами:

"РОДИТЕЛЬСКОЕ СОБРАНИЕ. 16 СЕНТЯБРЯ. ПЯТНИЦА, роспись родителей обязательна. Н.Г."

Да, для первой недели замечаний многовато. Оценки тоже плохие, нечем похвастаться. Четыре тройки. Одна даже с минусом за пропись. Четверка за физкультуру. Завтра пойдет третья неделя. Переворачиваю еще страницу.

Что нам задали я знаю. Больше половины домашки мы сделали с Вовкой, остается переписать в тетради. Вот на этом этапе придется попотеть, так как перьевую ручку я не держал в руках аж полвека! Звучит внушительно. "ПОЛВЕКА!"

В комнату с книжкой в руках вошел отец. Чтение книг было его страстью. Как только появлялась у него свободная минутка, он брал в руки какой нибудь потрепанный детективчик и начинал читать.

– Что-то не так? – спросил отец.

– Нет, все нормально. Просто думаю с чего начать?

– А чего тут думать. Начни с того что полегче.

Он подошел к столу и взял дневник, сел напротив меня, открыл и стал читать.

– Вижу у тебя, сынок, "красная неделя" была. – сказал он глядя в дневник, – замечаний воз и маленькая тележка: "дверь держишь, форму не взял, "труд" прошел вхолостую. Не многовато ли за неделю, а?

Я молчу.

Отец опять смотрит в дневник.

– Вот в пятницу родительском собрание. Опять краснеть придется, – Подай – ка карандаш.

Я беру из пенала карандаш и протягиваю ему. Отец размашисто расписывается. Вкладывает его в дневник и кладет передо мной.

Выжидательно смотрит на меня. Я сижу опустив голову, сдерживая себя чтобы не заплакать.

– Постой, уж не из-за этого ли ты так разревелся, а?

– Ай, да папа!" – думаю я. – Лучшего объяснения моей слезной истерики не придумать. Не знаю, поверит ли этому мама? Конечно, нехорошо врать, но кто не врал в детстве?"

– Из-за этого, – говорю я.

– Понятно. – Отец встает, обходит вокруг стола и опять садится.

– Давай сделаем так. Маме, про твои "геройства" в школе, говорить не будем, но и ты меня, сынок, не подведи. Следующую неделю отучись так, чтобы мне не стыдно было идти на собрание. Договорились?

– Договорились, – говорю я. – Хорошо, что папа не спросил про ухо.

– А правда, отчего вдруг ухо покраснело? Я стал вспоминать, что делал весь день. Поход в кино, вылазка в "зону," геройское возвращение, обнимашки. Стоп! А ведь кто-то из ребят на радостях прикладывал к моему уху большую морскую раковину – послушать прибой! Кто же это был? Худой как жердь. Как же его имя? Кажется, Валька. Точно! Валька Иванов. Я еще отмахивался тогда, не до того было. А что? Все выходит! Если большую раковину прикладывать к уху несколько раз, то, конечно же ухо покраснеет. Вот и ответ на мамин вопрос.

Я положил перед собой тетрадь, открыл пенал, достал коробку "пионер" с новыми перьями. Писать при папе не решился, побоялся что он увидит как я сажаю кляксы. Надо потянуть время и дождаться, когда он займется чем нибудь. Я достал из пенала точилку "рыбка" и стал точить карандаш. После нескольких движений стержень сломался. Папа перевел взгляд с книжки на меня. Встал из-за стола и ушел в другую комнату. Через минуту вышел с перочинным ножичком. Я вспомнил, как в детстве он учил меня точить карандаши ножом. Может сейчас я как раз присутствую при этом историческом событии. Отец взял в руки карандаш.

– Смотри как надо точить. Кладешь карандаш на

подушечку указательного пальца левой руки и аккуратно лезвием ножичка стачиваешь верхнюю часть карандаша.

Я с интересом наблюдал за его работой. Отец любил все делать обстоятельно. Чтобы придать "товарный вид" карандашу, он сдул пыль и протер заточенную поверхность большим пальцем так, что она заблестела, как будто ее натерли маслом.

– Ну как? Принимаешь работу?

Я прикоснулся к острому как игла стержню:

– Здоровецки, пап, садись, пятерка! – Отец засмеялся.

– Это что-то новенькое. Такого я еще не слышал. Ну, давай теперь ты попробуй. – сказал он, усаживаясь на свое место.

Я вытащил из пенала новый карандаш, закрепил его между тонкими детскими пальчиками, взял отцовский ножик и начал осторожно точить. Отец внимательно наблюдал за моей работой.

– Помогай большим пальцем, сильно не дави, – подсказывал он.