Путешествие в Шахристан

 - Жалко. Но не платить - невыгодно. Ведь безопасность дорог, улиц и самой торговли служит необходимым условием процветания государства. А охраняют стражники не только купцов, но и всех граждан. Если же разрешить вооруженным людям брать поборы с купечества, то вся торговля вскоре сойдёт на нет, потому что большая часть негоциантов разбежится, а меньшая станет не просто платить поборы, а прямо подкупать стражников и натравливать их на своих конкурентов. А это уже почти неотличимо от разбоя. Нам это не нужно. Во времена наших дедов отряды стражников уже воевали с бандами разбойников, которые тогда держали в страхе граждан и были порухой коммерции. Но, к счастью, прошло уже несколько десятилетий с тех пор, как мы их повывели...

 - Казнили! - догадался боярин.

 - Продали, - уточнил шахрай.

 - И почем кило разбойника? - гыгыкнул Рассобачинский.

 - Да пока покупателя на такой товар найдешь - проще того... этого... - боярин живописно изобразил затягивающуюся петлю со всеми последствиями.

 - Разве можно казнить гражданина Шахристана! - сделал большие глаза проводник. - Наши мыслители давно обосновали очевидный факт, что казни развращают нравы общества и при этом отнюдь не помогают бороться с преступностью. Так что казнить шахристанского гражданина по нашим законам нельзя... а вот продать можно, если на то будет приговор Государственного суда. За здорового, образованного раба кочевники дают хорошие деньги. Конечно, чтобы выручить приличную сумму, часто приходилось организовывать предпродажную подготовку - обучать грамоте, ремеслу, в отдельных случаях - основам коммерции или искусств... Право, даже продавать жалко было. Такие бандиты нужны самому, как говорится.

 - Но закон суров... - напомнил граф, Нибельмес согласился и продолжил:

 - Кроме того, закоренелым убийцам и прочим сквернавцам смертная казнь может быть слишком мягким наказанием - а конфискация имущества и потеря свободы для шахрая хуже потери жизни. Кстати, имущество приговоренного к высшей мере целиком достаётся пострадавшим, а потому государство не заинтересовано в вынесении подобных приговоров, разве что действительно в крайних случаях.

 - Почему не заинтересовано? - заинтересовался я. - Разве это не справедливо?

 - Конечно, справедливо! - развел руками наш гид. - Но если учесть, что имущество разбойника, не приговоренного к высшей мере, достается государству... Ну и, кроме того, в случае судебной ошибки смертную казнь исправить нельзя, а вот выкупить человека из рабства - можно. Судейские чиновники обязаны тщательно отслеживать судьбу проданных в рабство по приговору...

 - А были и судебные ошибки? - спросил я.

 - Были, - вздохнул шахрай. - Это позорные пятна на репутации нашей судебной системы, хотя в обоих случаях невинно приговоренных выкупили у караканцев, после чего казна возместила им стоимость конфискованного имущества и неполученных за годы рабства доходов. Вдвое большую сумму реабилитированные шахраи получили от казны в качестве компенсации за бесчестье.

 - Я смотрю, честь шахрая дорого стоит, - удивился граф.

 - Честь шахрая бесценна! Но это не освобождает того, кто на неё посягнул, от финансовых обязательств... Так что да, честь шахрая действительно дорого стоит.

 - А они были женаты? - решился задать я тот вопрос, который возник у меня при первых словах шахрая про судебные ошибки древности.

 - А вот здесь, Дионисий-ага, вы нашил слабое место нашей судебной системы, - признал шахрай после минутного раздумья. - Они не были женаты, а потому вину государства перед ними оказалось возможным по большей части загладить деньгами. Но ведь честь семьи это средоточие, главная составляющая чести шахрая, этот ущерб деньгами не компенсируешь! А жена приговоренного к высшей мере наказания - рабству - считается свободной и имеет право снова выйти замуж, не будучи порицаема согражданами. А если такой приговор был несправедлив... Нда... Сраму не оберешься...

 - Эка невидаль - несправедливый приговор! - усмехнулся боярин Никодим. - Да долго ли судью подкупить, если нужно?

 - Наши судьи взяток не берут...

 - Ага, так я и поверил! - расхохотался уже и граф Рассобачинский. - Ты искренне считаешь своих судей альтруистами и бессребрениками?!

 - Вообще-то я считаю их жадными крючкотворами, к тому же эгоистами, каких мало. Если бы вы с ними имели дело, то вы бы поняли, что так оно и есть. Но именно поэтому они взяток не берут.

 - Это как так?!

 - Невыгодно. Сколь бы ни была велика взятка, но она никогда не сможет компенсировать судье неизбежную потерю обильного жалования и щедрой пенсии. А взяточник потеряет их непременно. При малейшем подозрении в несправедливом или просто бесчеловечном приговоре судья отвечает перед городской сотней или Советом Простолюдинов. И если он не сможет доказать своей невиновности, то ему обеспечена позорная отставка, немалый штраф и общественное порицание. Иными словами, ни на одно приличное место ни в одной гильдии он рассчитывать уже не может.

 - А почему одни отчитываются перед сотней, а другие - перед Советом? - заинтересовался я.