Путешествие в Сиам

Он все силы прилагал к тому, чтобы религиозные каноны и идеи просвещения получали распространение, и, в первую очередь, продвигал учение Будды, которому сам он ревностно служил на всем протяжении своего монашества. На основе буддийских текстов он со всем тщанием составил порядок религиозных служб для собственного использования. Ежегодно на благотворительность из своих личных средств он жертвовал до десяти тысяч тикалей. Все свои деньги, что он получал с тех пор, как покинул королевский двор, и до того момента, пока не принял корону, предложенную ему Сенабоди, Монгкут отдавал в пользу бедных и тратил на приобретение книг, священных манускриптов и реликвий для своего монастыря [143].

Именно в пору своего монашества он написал выдающийся трактат в защиту божественности откровений Будды, в котором доказывал, что великий реформатор преследовал одну-единственную цель – освободить человека от всех эгоистичных и чувственных страстей: «Именно они суть препятствия на пути поиска Истины. Величайшая мудрость состоит в том, чтобы усвоить это и применить к себе для покорения собственного «я», то есть стать просветленным, Буддой!» А в завершение Монгкут цитирует индийского короля Ашоку: «То, что преподал нам Будда, уже одно это хорошо сказано и достойно глубочайшего почитания».

В достижении поставленных целей Маха Монгкут был неутомим и настойчив. Ничто его не останавливало – ни тяжелый труд, ни мучения. До прибытия протестантских миссионеров в 1820 году он общался с иезуитами, и уже немного изучил латынь, и обрел некоторые знания в западных науках. Но, когда приехали протестанты, он отдал предпочтение их методам обучения и ежедневно кого-нибудь из них приглашал в свой храм, чтобы они помогли ему овладеть английским языком. В конце концов он избрал себе в постоянные наставники американского миссионера, преподобного мистера Касуэлла, и, чтобы побудить того чаще наведываться к нему, на пути к храму оборудовал место для отдыха, где этот замечательный человек мог бы поучать бедняков, которые собирались послушать его проповеди. Под руководством мистера Касуэлла он добился невероятных успехов в усвоении передовых и либеральных идей в таких областях, как государственное управление, коммерция и даже религия. Маха Монгкут, не колеблясь, выражал уважение к фундаментальным принципам христианства. Но однажды, когда преподобный мунши слишком уж напористо стал навязывать ему идеи, заложенные в тех частях Библии, которые Монгкут считал чрезмерно претенциозными и сомнительными, он остановил поток красноречия Касуэлла репликой: «В целом Библия мне не нравится!» Этим высказыванием его попрекнут еще не раз.

Как первосвященник Сиама – со временем он был возведен в этот высокий сан, наделявший его могуществом, – Маха Монгкут стал главой нового направления в буддизме, проповедуя исконную философию Будды: «закон возмездия, перерождений и достижения нипхана» [144], но не нигилизм в традиционном понимании этого слова. Новая школа буддистов отрицает лишь идею Бога как вечно деятельного Создателя, но не Божественное как некое первоначало бытия, по воле которого возникли все формы материи; не принимают эти буддисты и идею необходимости чудесного вмешательства в естественный порядок вещей.

В этой связи, пожалуй, уместно будет упомянуть замечание короля, которое он однажды высказал мне (выступая как первосвященник, наделенный властью) по поводу чудес, описанных в Библии:

– Вы утверждаете, что брак – священный институт, и я полагаю, что супружество расценивается как таинство поборниками одного из основных течений вашей секты. Из всех законов вселенной этот – самый мудрый и непреложный, распространяющийся на все формы жизни животного и растительного мира. Однако ваш Бог (Бог христиан) поставил на нем клеймо нечестивости в том смысле, что не позволил своему сыну родиться естественным образом: должно свершиться чудо, чтобы на свет появился тот, кто действует по божественному вдохновению. Будда тоже действовал по божественному вдохновению, но он был человеком. Посему сдается мне, что он более великий из них двоих, ибо он сердцем постиг природу человеколюбия, что есть еще одна форма божественного. Все чувственное в своей душе он подавил посредством медитации и стал Божественно Просветленным.

Когда его наставник начал лелеять надежды, что в один прекрасный день он обратится в христианскую веру, Маха Монгкут открыто выступил против этой идеи, заявив, что у него и в мыслях такого не было, и посоветовав миссионерам не обманываться на сей счет:

– Не воображайте, что кто-то из моего окружения когда-либо станет христианином. Мы не можем принять то, что считаем глупой религией.