Путешествие в Сиам

В начале 1851 года Его Величество Прабат Сомдеч Пхра Нангклао заболел, стал постепенно угасать и 3 апреля скончался. Трон опять опустел. Умирающий монарх позабыл, возможно, умышленно, про свое обещание, данное единокровному брату, законному наследнику трона, и пустил в ход все свое влияние, чтобы власть перешла в руки его старшего сына. Однако на заседании Сенабоди Сомдеч Онг Яй (отец нынешнего первого министра Сиама) при поддержке Сомдеч Онг Ноя убедительно высказался в пользу первосвященника Чаофа Монгкута.

Это вселило ужас в «незаконных» и во многом позволило предотвратить назревающий конфликт противоборствующих группировок. Более того, Онг Яй принял для этого все необходимые меры: принцев взяли под усиленную охрану, по всему городу разослали вооруженные правительственные отряды, готовые действовать по первому его сигналу.

Таким образом, два брата-престолонаследника, по своим взглядам в вопросах религии, образования, иностранной торговли и общественных связей более либеральные, нежели самые просвещенные из их предшественников, утвердились на троне как первый и второй короли, и все граждане, сиамцы и иностранцы, прониклись надеждой на наступление лучших времен.

Новый монарх не забыл своих друзей и наставников из числа американских миссионеров. Он пригласил их во дворец, сердечно поблагодарил за все, чему они его научили, и заверил, что он решительно настроен управлять страной по модели английской конституционной монархии и создать школы, где юных сиамцев будут учить английскому языку и английской литературе, а также европейским наукам [145].

Вне сомнения, в ту пору Маха Монгкут искренне стремился претворить в жизнь озвученные им благородные цели, ибо, безусловно, нравственно и интеллектуально он превосходил своего предшественника и до самого последнего своего часа был приверженцем здоровой философии и заветов Будды. Однако в нем мы находим печальный образец разлагающего влияния алчности и власти на человеческий разум, что приводило к плачевным последствиям. Ибо хоть он и старался искоренить нарушения в работе некоторых правительственных ведомств и пригласил дам из Американской миссии на должности учителей в своем новом гареме, очень скоро он начал потакать своим корыстным и чувственным склонностям, завидовал влиятельности первого министра, сына его верного давнего друга, герцога Онг Яя, которому он фактически был обязан короной, а также популярности младшего брата, Второго короля, и правителей соседних провинций Чиангмай и Кохинхина. Он оскорблял тех самых людей, которые, демонстрируя стойкую преданность, поддержали его в час опасности и благополучно возвели на трон его предков.

С этого времени он утратил покой: представители иностранных государств постоянно его разочаровывали и унижали, относились к нему с пренебрежением; в родной стране против него устраивались заговоры. Если бы Второй король и первый министр не служили ему верой и правдой, королевский скипетр давно бы вырвали из его рук и передали его более популярному брату.

И все же, несмотря на все это, тем, кто видел его только со стороны, как государственного мужа, он представлялся мудрым монархом, который заботится о благоденствии своих подданных, радеет за справедливость, чистоту манер и языка при своем собственном дворе и путем разумного управления страной утверждает свою власть в родном королевстве и свой авторитет за рубежом. Если не принимать во внимание его поведение как отца, мужа и брата, он во многих отношениях был умелым и славным правителем. Проводил либеральную внешнюю политику, терпимо относился ко всем религиям, тратил огромные суммы из своего дохода на общественные нужды, монастыри, храмы, базары, каналы, мосты, которые по его повелению сооружались в разных частях страны. И хотя он не выполнил своего первоначального обещания, он много сделал для улучшения условий жизни своих подданных.

Например, по просьбе консула Ее британского Величества, почтенного Томаса Джорджа Нокса, он отменил обременительный налог на водные суда, который был непосильным для бедных слоев населения, а также построил дороги и облагородил помещения судебного ведомства для рассмотрения международных споров.

Но как супруг и родственник он проявлял себя с самой худшей стороны. Завистливый, мстительный, коварный, он был столь же непостоянен и вздорен, сколь подозрителен и жесток. Родной брат и даже сын родного брата стали объектами его зависти, а то и ненависти. В друзьях он видел врагов; если и хвалил их, то сквозь зубы, ибо это было противно его натуре. В его гареме случалось немало трагедий, в которых он исполнял роль варвара и деспота. Словом, своим поведением в качестве главы большого семейства, на которое он наводил ужас, Маха Монгкут опозорил свое имя. Но все же в его оправдание нужно сказать, что он нежно любил тех своих детей, к матерям которых был расположен; а к маленькой принцессе Чао Фа-йинг, мать которой была ему любящей и верной женой, он испытывал очень крепкую долговечную привязанность.