Читаем Путешествие в Сибирь 1845—1849 полностью

Но хотя бы вышеупомянутые чудские могилы и были позднейшего монгольского или киргизского происхождения, чего доселе нельзя еще решить, предания и многие названия местностей, заимствованные из финских языков, доказывают, что финские народы во время оно проходили через эти степи. Еще более следов оставили здесь самоеды; к немалому моему изумлению, почти все родовые названия койбальских татар чисто самоедские: так, я встретил у них, между прочим, и название Бай, которое приводил так часто, говоря о енисейских самоедах. Койбальское[173] племя в настоящее время совершенно отатарилось, та же участь, как слышал, постигла и немногих уцелевших маторов[174], между которыми восемь лет тому назад была еще одна слепая старуха, говорившая на своем родном языке. Многие старые татары рассказывают, что маторы и койбалы составляли некогда один народ, говорили одним языком и находились в близких сношениях с сойотами[175], у которых даже и в новейшие времена брали себе жен. Давно уже отатарившиеся арины в настоящее время составляют всего один улус из 60 человек, причисленный под названием Ара к Качинской управе. У татар сохранилось множество преданий о силе и богатстве древних аринов, о местах их жительства, об их битве со змеями и тому подобном. Пропускаю все это по необходимости ответить и на некоторые из вопросов, предложенных мне г. Кёппеном.

1. О запутанном и спорном отношении границ минусинских татар надеюсь сообщить точнейшие сведения впоследствии. Здесь упомяну только, что качинские татары соединились с красноярскими казаками, прогнали киргизов и заняли все их владения по обеим сторонам реки Юс. Засим переселенцы, переходившие сюда мало-помалу из Томской губернии, заняли плодоносные степи к северу от Белого Юса. Вследствие этого качинский род разделился на две ветви, из коих одна осталась на реке Каче и в ее окрестностях, другая же, оттесненная кизильцами, перебралась в бесплодную степь между Белым Юсом и Абаканом и даже на юг от Абакана в страну койбалов. Эта южная ветвь — наибольшая из всех татарских племен Сибири (до 9436 душ), северная же совершенно обрусела.

2. Кизильские татары[176] — смесь различных родов, из коих один даже калмыцкого происхождения, почему и называется Калмах. Другой именуется Камнар (по татарскому произношению Qamnar), а также и Камлар (Qamlar); это последнее название в инструкции г. Кёппена превращено по ошибке в Кашлар. Оно напоминает русское выражение «язычники камларского толка», но выражение это относится не к одному Камларскому улусу, а как ко всем татарам, преданным шаманству, так и к другим соседним народцам, которые и доселе в официальных бумагах разделяются на христиан и шаманов, или камларов (Kamlar множ, число слова Кат — шаман).

3. Качинские татары, называющие себя Kaschlar (мн. чис. слова Kasch, Qasch), приняли и слили с собою, кроме вышеупомянутых аринов и разных остававшихся в этой стране киргизов, именем которых, на качинском языке, и теперь еще называется Тубинский улус. От этих киргизов происходят разные принадлежащие к Ужурской волости полурусские, которых г. Кёппен называет «оседлыми нерусскими». Другие же происходят, напротив, от качинских и кизильских татар.

Засим скажу несколько слов о самом себе. Провалявшись несколько дней, я теперь снова на ногах, но все еще страдаю желудочным расстройством, кашляю, чувствую головные боли и лихорадочные припадки. Вспомнив слова Жан Поля, что человек бывает настолько болен, насколько это ему самому хочется, я вскочил в диком отчаянии с постели, решив не быть больным. Следуя пословице similia similibus curantur[177], постараюсь излечить приобретенные моими поездками болезни, и особенно гнусные туберкулы, поездкой за 25 верст в Качинскую управу. Там я располагаю приняться за обыкновенные свои занятия, и прежде всего закойбальское наречие. Определив его отношение к самоедскому, начну поездки вверх по рекам Абакану, Енисею, Тубе, Алыму и другим и, не покидая филологических исследований, примусь осматривать чудские могилы и другие памятники древности, собирать предания и все возможные материалы, необходимые для того, чтоб добраться до древнейших обитателей Минусинского округа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1
Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1

Данная книга является первым комплексным научным исследованием в области карельской мифологии. На основе мифологических рассказов и верований, а так же заговоров, эпических песен, паремий и других фольклорных жанров, комплексно представлена картина архаичного мировосприятия карелов. Рассматриваются образы Кегри, Сюндю и Крещенской бабы, персонажей, связанных с календарной обрядностью. Анализируется мифологическая проза о духах-хозяевах двух природных стихий – леса и воды и некоторые обряды, связанные с ними. Раскрываются народные представления о болезнях (нос леса и нос воды), причины возникновения которых кроются в духовной сфере, в нарушении равновесия между миром человека и иным миром. Уделяется внимание и древнейшим ритуалам исцеления от этих недугов. Широко использованы типологические параллели мифологем, сформировавшихся в традициях других народов. Впервые в научный оборот вводится около четырехсот текстов карельских быличек, хранящихся в архивах ИЯЛИ КарНЦ РАН, с филологическим переводом на русский язык. Работа написана на стыке фольклористики и этнографии с привлечением данных лингвистики и других смежных наук. Книга будет интересна как для представителей многих гуманитарных дисциплин, так и для широкого круга читателей

Людмила Ивановна Иванова

Культурология / Образование и наука