Путешествие в Сибирь 1845—1849

Возвратившись из Койбальской степи к Енисею, я получил в Саянском форпосте три письма ваши, Казембекову тюркскую грамматику, свое жалованье от Академии за пятое полугодие и проч. Таким образом, я всячески снабжен к продолжению путешествия между койбалами и родственными им племенами. Хорошо, если бы Господь так же позаботился о моем здоровье, как вы позаботились о всем прочем.

Не могу не признать справедливости вашего замечания, что мое пребывание между енисейскими остяками было несколько коротковато, но я все-таки вполне убежден, что поспешный отъезд мой был необходим не только для моего весьма шаткого здоровья, но и для самих ученых исследований. Вы сами неоднократно и совершенно справедливо напоминали мне о необходимости заняться во время путешествия по Минусинскому округу и археологией. Археологические же занятия возможны, разумеется, только летом, отправься я из Енисейска во время весенней распутицы — у меня осталось бы слишком мало летнего времени для археологических и связанных с ними филологических исследований в Минусинске. К этому следует еще присоединить и то весьма важное обстоятельство, что, когда я выезжал из Енисейска, все остяки потянулись уже в леса, а отнимать у них силой время драгоценной для них охоты было бы величайшей несправедливостью. Впрочем, я уехал от остяков не с пустыми руками: с помощью Бергстади я собрал материалы для краткой этимологии и для подробной этнографии. Если вы найдете, что этого недостаточно, то я могу на возвратном пути из Иркутска сделать небольшой крюк на Енисейск и проездом пополнить мои исследования об остяках. Но в таком случае мне придется отправиться в обратный путь еще в начале января, потому что позже, зимой, остяки недоступны уже. Прошу вас сообщить мне касательно этого ваше мнение. Вместе с тем для меня весьма важно было бы знать — могу ли я ожидать от Академии пособия на обратный путь.

После отправления моего последнего к вам письма я изъездил в разных направлениях находящуюся на левой стороне Енисея часть Койбальской степи и с неделю тому назад возвратился в Азначеную деревню на Енисее, верстах в сорока от высшей точки Саянского хребта. Теперь я нахожусь в деревне Шуше, от которой до Азначеной считают 48, а до Минусинска 57 верст. Отсюда я думаю отправиться к койбальским и маторским племенам, живущим на правой стороне Енисея по рекам Тубе, Салбе, Амылу и т.д. Мне хотелось бы также посетить и сойотов, но не могу наверное сказать, удастся ли мне это. Во время моего пребывания в Койбальской степи я написал длинный отчет о своем путешествии, но, к несчастью, несколько дней тому назад ветер унес его в окно, и он, вероятно, попал в Енисей. Написать его снова я не успел еще и потому сообщу вам несколько отрывочных замечаний о предметах, занимавших меня в продолжение лета.

В филологическом отношении прежде всего я должен упомянуть. что койбалы говорят теперь почти тем же тюркским наречием, как и качинские татары. Но встречаются еще старики, которые помнят несколько слов своего древнего языка, и слова эти ясно показывают, что кобайлы самоедского происхождения. Язык их распался на несколько наречий, из коих кистимское, или Кольское, и кондаковское исчезли в недавнем времени. Последнее, говорят, сохранилось еще у камассинцев. Весьма близкий к койбальскому маторский язык исчез совершенно, по крайней мере по сю сторону Алтая. Уверяют, впрочем, что во время определения китайской границы 200 маторов перебрались в Китай, где они, вероятно, слились с сойотами, которые, как слышно, также утратили свой язык и говорят испорченным тюркским наречием. Самоедское племя, известное прежде под именем тубинцев, принято качинскими татарами и составляет теперь так называемый Тубинский улус, к которому принадлежат также несколько киргизских семейств и одно самоедское племя, перекочевавшее из Томской губернии. Об аринах я сообщил уже прежде все, что было нужно.

Что же касается до моих антикварных занятий, то я доселе обращал особенное внимание на курганы и из них раскопал 10 древнейших и 4 позднейших. В старых курганах я находил обыкновенно множество остовов людей и животных, более или менее истлевших, различные медные вещи и разбитые глиняные сосуды. Человеческие скелеты лежали или на спине, или на боку в деревянных или каменных гробах. В каждом гробе я находил по большей части два скелета (мужа и жены), из коих один иногда оказывался совсем разрушившимся. Скелеты в гробах находятся обыкновенно на аршин ниже поверхности земли. Но, кроме этих, находят часто человеческие скелеты и в самих курганах тотчас под верхним слоем земли. Эти весьма недавнего происхождения, потому что у татар есть обычай хоронить мертвых в старых курганах, если нет поблизости возвышенностей. Это напомнило предание, существующее в Томской губернии, о том, что чудские надгробные холмы от того так необыкновенно высоки, что мертвых хоронили одного над другим. Таким образом, охотник до преданий и здесь может сослаться на латинское двустишие: