Путешествие в Сибирь 1845—1849

Абалаковский улус совключает в себя лесных камассинцев, как называют их русские; сами же они называют себя Kagmashe (множ. Kagmashesang). Это название заимствовано у татар, которые как себя, так и всех других камассинцев называют иногда Kamgadje-djon (чародейственные люди). Прежде, кажется, и лесные камассинцы назывались калмашенилами; это название — очевидно, искажение Kagmasche и, сколько мне известно, употребляемо только грамотными. Лесные камассинцы — по происхождению самоеды, и единственная самоедская отрасль, доселе еще живущая в южной части Енисейской губернии. Хотя они весьма малочисленны, однако разделяются на 5 разных родов: 1) Njeg, 2) Mador, 3) Bogosha, 4) Baiga, 5) Sela. Родовые названия: Mador, Bogosha (Bogodji) и Baiga (Bai, Baigado) встречаются и у койбалов, и с несколько измененным выговором, по крайней мере два из них, — у туруханских самоедов. Уже и из одного этого можно заключить, что северо-восточные самоеды — колония, вышедшая из Саянских гор, но это доказывается гораздо положительнее близким сродством языков. Отделите от камассинского наречия все заимствованное от татар — не останется ни одного слова, ни одной грамматической формы, которых бы не нашли в наречии северо-восточных самоедов. Сродство это так велико, что и самые незначительные звукоизменения одинаковы в обоих наречиях. Но только языком и ограничивается сродство это. По религии лесные камассинцы — христиане, а в большей части других отношений — татары. Они носят татарское платье, держатся татарских обычаев и даже в чертах лица обнаруживают помесь с татарами. Самоедского в них осталось только то, что занимаются оленеводством и леса предпочитают степям. Летом они живут близ истоков рек Каны и Маны, где «Белые горы» доставляют их оленям не только прохладу, но и корм. Оставаясь все лето на одном месте, как только осенние ветры освежат воздух и прогонят комаров, лесные камассинцы снимают шатры свои и отправляются на охоту за дикими оленями, которые летом укрываются от комарей в недоступных чащах, осенью же возвращаются к прохладным горам. Ловля диких оленей производится и до снегов, но преимущественно по первому выпавшему снегу. Затем начинается ловля соболей и продолжается от половины сентября до ноября. В продолжение этого времени лесной камассинец перебирается в степь, потому что глубокие снега мешают ему охотиться в лесной стороне. Тут большую часть зимы он отдыхает или охотится поблизости за козами, белками, лосями и т.п. С началом весны он снова уходит в леса и преследует соболей, покуда держит его замерзшая снежная кора, но как только снега начнут таять, он снова возвращается на целое лето к своим любимым горам. Таков образ жизни лесного камассинца — бродячая, многотрудная жизнь зверолова, которая, несмотря на величайшие усилия, едва-едва прокармливает. Прежде лесные камассинцы были в целой Сибири самым счастливым звероловческим народом, но теперь даже и у богача редко более двадцати оленей, соболиный же промысел уменьшается и здесь, как и везде. Голод и болезни уменьшили это, некогда многочисленное, племя так, что теперь его составляют не более 150 душ мужского и женского пола.