Путешествие в Сибирь 1845—1849

Что строение языка изменяется вместе с образованием — это понимал и Клапрот и частью по этой причине, частью из других довольно шатких оснований отвергал грамматику как доказательство в сравнительном языкоисследовании. Последнее, по его мнению, должно основываться на словах, которые всегда остаются тем же, чем были, «подобно тому, как алмаз остается алмазом, будет ли он отшлифован в бриллиант, розетку или пластинку»[92]. При этом Клапрот опустил из виду то весьма важное обстоятельство, что языки не застрахованы от внешних влияний: не хотел понять той истины, что и слово, и алмаз — далеко преходящее законов, которые живут в тысячах слов и тысячах алмазов. Тем не менее и сравнения слов весьма важны, и чем далее пойдет исследование в этом отношении, тем более сходств окажется между монгольскими и кавказскими языками. Мы, финны, по скромности своей всегда готовы поверить, что всякое финское слово, имеющее сходство со шведским, немецким или русским словом, непременно заимствованное. Но это не всегда так: многие из этих слов встречаются также в татарском, самоедском и других языках, сродных с монгольским. А так как в то же время они общи и многим кавказским языкам, то и это обстоятельство, естественно, может также служить основанием к отвержению ненавистного различия рас.

Сначала я имел намерение посвятить себя исключительно монгольскому языку в надежде посредством его не только отыскать происхождение и родственные связи финнов, но, может быть, и опровергнуть Блюменбахову теорию рас; обдумав, однако ж, хорошенько, убедился, что при настоящем положении языкоисследования дойду, таким образом, разве только до рудбекианизма. Такое расширение исследований невозможно до тех пор, пока промежуточные языки не будут подробно исследованы в грамматическом и лексикальном отношении. А мы до сих пор не знаем еще даже ни характера, ни законов и коренного финского языка; как же тут сравнивать этот X с монгольским Z-ом? Между тем именно на нас-то, финнах, и лежит обязанность подвергнуть исследованию все языки, находящиеся в более или менее близком сродстве с финским, и можно быть уверену, что на этом поприще труды наши непременно увенчаются успехом — in hoc signo vinces[93]. Важность основательного исследования помянутых языков сознана и высказана уже целым миром, за исключением, может быть, одной Финляндии. Некоторые относящиеся сюда языки, как, например, тюркский, монгольский, манджурский и другие, нашли уже в большей части образованных стран людей, усердно занимающихся разработкой их. Мало этого, даже и по части языка, и истории самого финского племени в Германии издано в последнее время несколько более или менее замечательных трудов, как, например, сочинения Габеленца, Мюллера, Шотта и других. Санкт-Петербургская Академия наук пошла и еще далее, учредив особый отдел изучения финских языков. Все это служит, конечно, немалым утешением в моих весьма, впрочем, разобщенных трудах, но зато также тягостно в то же время убеждение, что у нас в Финляндии мало или вовсе не заботятся об этой важной области филологии, несмотря на то, что она наша родная и что мы из всех образованных наций, естественно, способнейшие для разработки этого вертограда.

Путевой отчет

Окончивши мои исследования в области причисленных к Томской губернии самоедов, считаю долгом сообщить несколько сведений, которые послужат к тому, чтобы обратить внимание на эту народную область, весьма важную в этнографическом отношении, до сих пор не вполне исследованную и отчасти неправильно описанную. Основываясь на старых сведениях, полагали, что северные части Томской губернии заселены преимущественно остяками, самоедам же отводили только несколько небольших участков на правом берегу Оби и по рекам Тыму, Кети и Чулыму. На самом же деле остяки занимают только область реки Васьюгана, все же прочие страны как по самой Оби, так и по ее притокам Тыму, Кети, Парабели, Чае, Чулыму и по Чежаб-скому рукаву Васьюгана заселены самоедами[94]. Они почти единственные обитатели по всему течению вышеупомянутых притоков Оби, за исключением Чулыма, главное народонаселение которого составляют крещеные татары, самоеды же занимают только две небольшие волости по самому нижнему его течению. Чулым можно принять за южную границу самоедской области, хотя самоедское народонаселение, переходя за устья Чулыма, и распространяется вверх по Оби еще на 25 верст — до Амбарских юрт; начиная отсюда, население состоит уже из татар, которые не только что крестились, но в некоторых местах даже и природный язык свой заменили русским. Северную границу томских самоедов (если исключить остяцкое население при Васьюгане) образует река Тым, почти составляющая предполагаемую границу между Томской и Тобольской губерниями.