Путешествие вокруг дикой груши

Однако история эта на удельном весе и разновидностях загрязнений, естественно, не заканчивается, поэтому продолжение следует.

Май

В славящемся своей солью городке алеманнов, который на деле основан был кельтами, на холме, возвышаясь над рыночной площадью, стоит собор, а к собору ведет лестница о пятидесяти двух чуть изогнутых по дуге ступенях. Кто-то может подумать, что лестницу эту построили просто из страха Божия. Чтобы торгующие на площади знали и чувствовали, куда должно им подниматься в поисках благодати. Внизу, у первой изогнутой по дуге ступени, лестница своей шириной чуть ли не целиком охватывает всю площадь, затем же сужается наподобие воронки и самой узкой своей ступенью подходит к несуразно маленькому, глубокому и темному входу. Так строились храмы романской архитектуры. На фоне массивной постройки проемы окон и двери ступенчато-углубленных порталов здесь узкие. Позднее, в эпоху готики, изумительная каркасная технология позволит перекрывать большие пролеты, но до тех пор фасады оставались замкнутыми и суровыми и храмы напоминали неприступные крепости. Лестницу построили несколькими веками позднее, уже после готики, в эпоху барокко. Жители городка разобрали похожую на оборонительное сооружение подпорную стену, что окружала храм, и словно бы врезали в холм барочно-изящные, чуть изогнутые ступени, сделав собор устойчивее в статическом отношении и приблизив его к торговой жизни.

В наши дни простодушный турист с изумлением смотрит на замечательную просторную рыночную площадь, по обе стороны которой карабкаются в гору ряды особнячков с фасадами барочного стиля, но построенных еще до эпохи барокко, разглядывает изысканную, вольготно раскинувшуюся внизу площади барочную ратушу и городской фонтан с веселыми медитеранскими росписями альсекко, из бассейна которого, глубокого, с необычно высокими стенками, рыночные торговки не в такие уж дальние времена продавали живую рыбу. Но люди, осведомленные в истории городка, как моя ученая чичероне, знают, что так было не всегда. На протяжении долгих веков, а если быть точными, то целых пяти, пришлось здешним бюргерам трудиться не покладая рук, чтобы из каждого домика сделать пряничный терем с колбасной оградой.

Городок, прославившийся своими соляными источниками, солеварнями и торговлей лесом и построенный на холмах по обоим берегам небольшой реки, постоянно боролся с нехваткой пространства для торговой деятельности. Между тем как все жители, включая и самых бедных, кормились за счет торговли. А выглядело это так, что каждый домохозяин мог иметь три варочных котла, огонь под которыми поддерживали дровами, необходимый для топки лес по речке сплавляли лесопромышленники, а скупленную у солеваров соль в огромных амбарах хранили солеторговцы. Для всех этих работ требовался тягловый скот, для скота нужно было сено, в зимние месяцы сено нужно было где-то хранить. Так что город должен был содержать сенной рынок, дровяной рынок, скотный рынок, соляной рынок и прочая. За счет этой торговли богатые горожане сколотили свои состояния. А самых из них богатых владетель скромного княжества жаловал даже дворянством. И последние стали размежевываться с горожанами менее состоятельными по месту жительства, строя свои дома выше двух еврейских улочек — Untere Judengasse и Obere Judengasse. Разумеется, этих новых дворян никто не считал столь же благородными, как милостью Божией имперских князей и ландграфов, какими бы карликовыми ни были их княжества. Новоиспеченных даже и называли-то по-особому. На алеманнском, а затем, когда оный уже появился, и на немецком их называли городскими дворянами. Stadtadliger. Слову этому в венгерском языке соответствия нет, во всяком случае, я его не нашел. Скорее всего, не нашел потому, что у венгров процесс урбанизации шел совсем другим образом и не только не завершился, но и до середины-то не дошел даже в самых урбанизированных местах. Оно и понятно, ведь процесс этот приходилось чуть ли не каждые полвека начинать заново, порой на века замирала торговля, а стало быть, исчезали ремесла и никто никому не передавал навыки и умения, отчего, в свою очередь, безбожно тупели даже вовсе не глупые люди. В местах к северу от описываемого городка это понятие, городское дворянство, не используют. Разумеется, там известно его историческое значение, но и только. В приморских ганзейских городах Северо-Западной Европы таких наиболее почитаемых бюргеров на латинский манер называли патрициями. Они становились городскими сенаторами. Однако титул патриция они не получали в качестве высочайшей милости со стороны другого лица, а добивались его благодаря способности из поколения в поколение приумножать семейное состояние и обращать богатство — в силу большего или меньшего душевного благородства — на пользу общества.