Путешествия англичанина по России, Крыму, Кавказу и Грузии в XIX веке

Выксунский завод со своими филиалами считался одним из самых больших металлургических заводов в России и был расположен в муромском лесу, на территории более пятидесяти верст вдоль правого берега Оки, выше города. На глубине шестидесяти футов под землей был обнаружен ряд пластов железной руды различного качества. Рудники находились в нескольких частях леса, главный – примерно в двух-трех верстах от переправы через Оку, по дороге из Выксы в Муром. Здесь вся поверхность земли выглядела так, будто была покрыта большими кротовыми кучами. Существовавшая система разработки заключалась в том, чтобы пробурить шахту, как для колодца, до тех пор, пока не появится рудный пласт, и поднять руду в пределах окружности шахты, а затем зарыть яму и пробурить другую настолько близко к старой, насколько это возможно. Шахты были до того прибыльными, что владельцы мало беспокоились об улучшении технологии. Около пятидесяти лет назад покойный владелец, Баташев, который вместе со своим братом работал на металлургическом заводе в Туле и обладал определенными знаниями, предположил, что железные ископаемые из Тулы, вероятно, переходят в Муром. Было проведено исследование течения Оки, и обнаружили залежи на берегах реки и по соседству. Слои находились на незначительной глубине под землей на правом берегу. Это открытие было сделано в муромском лесу, тогда почти необитаемом, за исключением бандитов, которые тогда были достаточно сильны и вынудили Баташёва взять с собой охрану из казаков для поисков руды. Он купил по чрезвычайно низкой цене обширную территорию леса и начал разработки. Теперь он владел, помимо большого загородного дома с английским и итальянским садами, театром, базаром и базарной площадью, одиннадцатью железоделательными заводами, расположенными на расстоянии от четырех до двадцати верст, а также красивыми церквями и деревнями с 30 000 жителями.

В Муроме мы заплатили за пять лошадей, хотя наша подорожная указывала на четырех. Поэтому мы были удивлены, увидев, что в экипаж посадили восьмерых и что нас сопровождали три человека: кучер, почтальон и кто-то еще, сидевший сзади и делавший вид, что едет только до переправы через Оку. Проехав около версты, четверку лошадей вывели из упряжки, и была использована волокуша из-за крутого и долгого спуска к берегу Оки, которая здесь оказалась очень красивой и величественной, шириной почти в версту. Повозку поставили на большой дощатый настил, закрепленный на двух лодках, и мы добрались до противоположного берега. Глубокие пески, через которые нам предстояло пробираться, послужили прелюдией к тяжелой дороге на протяжении тридцати одной версты. Когда мы переправились через реку, кучер выдвинул новые условия и пожелал, чтобы ему заплатили за шесть лошадей. После долгих препирательств лошадей снова запрягли, и мы продолжили путь. Даже с восемью лошадьми наше продвижение было чрезвычайно медленным. Ни обещания щедрых денег на выпивку, ни мольбы, ни угрозы не заставили кучера ускорить шаг. Дорога была трудной, но казалось, что он хотел также и досадить нам. В качестве оправдания кучер сослался на тяжесть экипажа, поэтому мы заставили третьего человека, сидевшего позади, спешиться. Он упорно сопротивлялся, и в конце концов мы были вынуждены силой прогнать его. Тогда кучер отказался ехать без него и спрыгнул с облучка. Поскольку почтальон сидел неподвижно, наш слуга занял место кучера. Оставив кучера и третьего человека на дороге, мы поехали дальше, не задумываясь о том, какими могут быть последствия, когда на небольшом расстоянии от Монаково, которое находилось недалеко от вершины холма, почтальон внезапно пустил лошадей рысью. Заметив, что мы находимся на склоне, крикнули ему, чтобы он остановился, но все было напрасно. Лошади перешли в галоп, и на полной скорости мы проехали почтовую станцию и смогли остановиться только на подъеме на соседний холм.

На станции нас заверили, что лошадей нет, а немецкий полковник и англичанин, которые приехали до этого вместе, были задержаны на три часа. Мы ничего не могли предпринять, пока не появится наш кучер, даже если он решит скрываться день, два или дольше. К счастью, этого не произошло, и через пару часов он прибыл. Нам пришлось уладить дело обычным способом – с помощью взятки, чтобы кучер нас не задерживал и раздобыл лошадей. В конюшне оказалось не менее двадцати лошадей, и джентльмены, о которых я говорил, были задержаны только потому, что они не дали достаточной взятки смотрителю. Поскольку наши лошади были уже запряжены, нас попросили подождать, пока их карета не отправится в противоположном направлении, чтобы жульничество не было обнаружено. Если бы мы отказались подчиниться, это вызвало бы большое раздражение, и хотя мы были возмущены их поведением, решили промолчать.