Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

Затем я отправился на монастырское кладбище и там среди прочих увидел могилу шведского короля Магнуса[29]. Я попытался разобрать надпись на деревянной плите, но не смог, так как надпись была сделана на церковнославян­ском языке. Но я хорошо различил две даты, первая из ко­торых, очевидно, означала время прибытия короля на Валаам, вторая — год его смерти. Если мне не изменяет память, первая дата была 1330, а последнюю не могу при­помнить. Я познакомился с одним послушником, который понимал по-фински, и попросил его объяснить мне над­гробную надпись. «Это всем знакомая история про то, как шведский король Магнус несколько столетий тому назад задумал завоевать, а может, и вовсе уничтожить наш мона­стырь, — начал он. — С большим флотом отплыл он из Сор­тавалы, уверенный, что легко завоюет монастырь». «Ну и как, завоевал?» — спросил я, заметив, что монах не так скоро дойдет до сути дела. «Ни он и никто другой никогда не завоюет Валаамский монастырь. А что касается короля, то в монастыре уже знали о его замыслах высадиться на берег. И все как один стали молиться и просить бога све­сти на нет дерзкие планы короля. Тогда колокола били не смолкая дни и ночи. Скорбь и ужас охватили людей, но все уповали на бога, и это придавало им силы. Молитвы их были услышаны. Поднялась страшная буря. Весь королев­ский флот пошел ко дну, сам король чудом спасся, ухва­тившись за доску, и его выбросило волнами на берег Валаама. Здесь он пришел в монастырь и поведал о своей судьбе. После этого он принял православную веру, стал по­слушником, монахом и по истечении ряда десятилетий умер в сане священника. Высокое густое дерево отбрасывает тень на его могилу. Деревянная плита на могиле вряд ли старше пятнадцати — двадцати лет, так как она в хорошем состоянии, и буквы, написанные кистью, совсем не стер­лись». Когда монах кончил свой рассказ, я спросил, счи­тают ли они, что и теперь надежно защищены от неприя­теля. Последовал ответ, что бог не покинет тех, кто так усердно служит ему и днем и ночью. К этому мне нечего было добавить, поэтому, оставив в покое и короля Магну­са, и монаха, я продолжил осмотр реликвий, которых здесь было великое множество.

Сначала мое внимание привлекла небольшая мрамор­ная часовенка по ту сторону монастырской стены. На ней были высечены имена царя Александра I и великого князя Михаила. Я попросил служителя, знающего финский язык, пояснить надпись. Он рассказал, что эта часовня построе­на в честь посещения Валаама Александром. [...]

Время было за полдень, когда я кончил осматривать памятники и другие достопримечательности острова. Сон, в прошлую ночь замененный греблей, казалось, вот-вот сморит меня окончательно. Мне вспомнились слова мона­ха о том, что в монастыре существует обычай спать после завтрака. Я пошел искать комнату, которую мне отвели, но, запутавшись во множестве коридоров и лестниц, никак не мог отыскать ее. Когда меня вели туда, я не обратил внимания на расположение комнат. Заглядывая в разные кельи, я надеялся отыскать свою, но ошибался. Наконец один из послушников спросил, не комнату ли я ищу, и про­водил меня. В комнате я улегся на матрац, постеленный на скамье длиной в три локтя[30]. В монастыре совсем не было одеял, укрывались своей одеждой. Матрац был обтя­нут бумажной тканью, но я не могу сказать, чем он был набит, видимо соломой или сеном. Матрац и подобным же образом изготовленная маленькая подушка — вот и вся постель.