Путешествия Гулливера

На следующий день в моем покое появился придворный портной, чтобы снять с меня мерку — моя одежда совсем изорвалась. При этом мастер употреблял совершенно иные приемы, чем его собратья в Европе. Определив при помощи квадранта мой рост, он, пользуясь только линейкой и циркулем, нанес на бумагу размеры и контуры моего тела. Спустя шесть дней мне доставили готовое платье — оно было скверно сшито и совершенно не подходило мне, что объяснялось ошибкой, вкравшейся в вычисления. Оставалось утешаться тем, что подобные вещи случаются и с нашими портными.

Пока у меня не было костюма, я провел несколько дней в покоях, совершенствуясь в лапутском языке, и вскоре уже мог связно отвечать королю на многие вопросы. Его величество тем временем велел направить свой летучий остров на северо-восток, к Лагадо — столице королевства, расположенной на земле. Наше путешествие продолжалось четыре с половиной дня, причем движение острова совершенно не ощущалось.

Во время полета к Лагадо его величество время от времени останавливал остров над некоторыми городами и деревнями для приема прошений от подданных. С этой целью спускали тонкие веревочки с грузиком на конце. Народ нанизывал на них прошения, и они поднимались прямо во дворец. Иногда таким же образом мы получали снизу вино и съестные припасы.

Не имей я основательных познаний в математике, мне бы никогда не удалось понять лапутян. Дело в том, что все их мысли непрестанно вращаются вокруг линий и фигур. Чтобы описать красоту женщины, они непременно воспользуются ромбами, окружностями, параллелограммами, эллипсами и другими геометрическими или музыкальными понятиями. Даже в королевской кухне развешаны по стенам всевозможные астрономические, математические и музыкальные инструменты, по образцу которых нарезают жаркое для стола его величества.

Дома лапутян построены скверно: стены кривые, в комнатах нет ни одного прямого угла. Это объясняется их презрением к прикладной геометрии, которую они считают уделом ремесленников. Планы и проекты здешних архитекторов так сложны, что недоступны пониманию простых каменщиков и плотников и служат причиной бесчисленных ошибок и недоразумений. Лапутяне искусно владеют линейкой, карандашом и циркулем, но в других отношениях нет более беспомощных и неуклюжих людей. Они плохо рассуждают, то и дело впадая в противоречия; воображение, фантазия и изобретательность совершенно им не свойственны; все их мысли вертятся только вокруг музыки и математики.

Но особенно меня удивило их пристрастие к политике. Лапутяне без конца обсуждают государственные дела, следят за новостями и ожесточенно спорят из-за партийных разногласий, хотя между политикой и математикой нет ничего общего. Они пребывают в вечной тревоге и ни минуты не наслаждаются душевным покоем. Их страхи порождены боязнью, чтобы в небесных сферах не произошло каких-либо изменений к худшему. Так, они опасаются, что Земля будет со временем поглощена и уничтожена Солнцем, а само светило, постоянно расходующее свои лучи, в конце концов иссякнет и исчезнет. И это не говоря уже о кометах, которые, согласно их вычислениям, вскоре должны с большой вероятностью обратить Землю в пепел.

Вследствие таких страхов лапутяне не могут ни спокойно спать, ни радоваться обычной человеческой жизни. Знакомые, встретившись поутру, первым делом спрашивают друг у друга: как поживает Солнце, как оно выглядело на восходе и закате и есть ли надежда избежать ожидаемого столкновения с кометой?

Женщины Лапуты отличаются живым темпераментом; они презирают своих мужей и питают склонность к иностранцам, которых всегда немало на острове. В свою очередь, мужчины-островитяне относятся к чужеземцам с пренебрежением, считая, что те лишены способности к созерцанию. Но именно среди иностранцев местные дамы выбирают себе поклонников.

Жены и дочери лапутян жалуются на скуку на острове. Живут они в довольстве и достатке, делают все, что им нравится, но все равно стремятся повидать свет и насладиться столичными развлечениями. Вот и еще одно подтверждение того, что женские капризы не зависят ни от климата, ни от национальности и порой бывают так необычны, что трудно вообразить.

Спустя месяц я сделал такие успехи в языке лапутян, что был удостоен аудиенции у короля. К моему удивлению, его величество не проявил ни малейшего интереса к законам, образу правления, истории, религии, нравам и обычаям моей страны. Его занимало только состояние математической науки в Англии, причем мои ответы он выслушал с величайшим пренебрежением и равнодушием.

Глава 3

Я попросил у его величества позволения осмотреть достопримечательности острова, на что он дал любезное согласие и приказал моему учителю повсюду меня сопровождать. Прежде всего мне хотелось выяснить, благодаря чему летучий остров может не только парить в воздухе, но и перемещаться на огромные расстояния. И вот что я узнал.