Путешествия Гулливера

На следующий день утром мы отправились в путь. По дороге Мьюноди обратил мое внимание на различные методы, применяемые фермерами при обработке земли; они показались мне странными. За редким исключением, в полях не было ни единого хлебного колоса, ни былинки. Но после трехчасового пути картина изменилась. Перед нами открылась прекрасная местность: чистые и нарядные фермерские дома стояли на небольшом расстоянии друг от друга, вокруг виднелись огороженные поля, виноградники, сады и луга. Я давно не видел столь приятного зрелища. Мьюноди заметил мой восторг и, вздохнув, сообщил, что здесь начинаются его владения. Именно из-за этого его соотечественники насмехаются над ним и презирают за то, что он плохо ведет свое хозяйство и подает дурной пример.

Наконец мы подъехали к дому. Это было великолепное здание. Фонтаны, сады, аллеи, рощи — все было расположено со знанием дела и безупречным вкусом. Я хотел было похвалить увиденное, но Мьюноди не обратил на мои слова никакого внимания. Лишь по окончании ужина, когда мы остались вдвоем, он с меланхолическим видом заметил, что порой подумывает разрушить до основания свои дома и хозяйственные постройки и начать все сызнова в полном согласии с современными требованиями. Иначе он рискует навлечь на себя обвинения в оригинальничанье, кривлянье, невежестве, самодурстве и, чего доброго, вызвать гнев его величества. Затем он добавил, что мое восхищение пойдет на убыль, как только я узнаю о вещах, о которых вряд ли слышал на летучем острове.

И вот что я узнал. Около сорока лет назад некоторые жители столицы отправились на Лапуту — одни по делам, другие ради удовольствия. После пятимесячного пребывания на острове они возвратились с самыми поверхностными математическими познаниями и с летучими мыслями, приобретенными в воздушных сферах. На земле эти люди почувствовали отвращение ко всем прежним начинаниям и взялись за преобразование науки, искусства, законов, техники и даже языка на новый лад. С этой целью они получили от короля привилегию на создание Академии прожектеров в Лагадо. Теперь во всем королевстве не найти ни одного города, где бы не было подобной академии. Тамошние профессора и академики изобретают новые методы земледелия и архитектуры, новые инструменты и орудия для всяких ремесел, с помощью которых, как они считают, один человек в состоянии выполнять работу десятерых, а за неделю можно возвести дворец, который простоит вечно, не требуя ремонта. Все злаки и плоды будут созревать круглый год, а по размерам они стократно превзойдут те, которые существуют теперь. Жаль только, что ни один из этих проектов до сих пор не удалось осуществить, а страна тем временем приходит в полное запустение. Однако это не останавливает прожектеров. Что касается самого Мьюноди, то он продолжает жить так, как жили его предки, избегая всяких нововведений. Но его взгляды разделяют лишь немногие потомки старинных родов, к которым теперь относятся с презрением и ненавистью, как к врагам науки и невеждам.

В заключение его превосходительство заметил, что не станет посвящать меня во все подробности, так как не желает лишить меня удовольствия от посещения Академии прожектеров, которую он покажет мне в ближайшее время.

Глава 5

Несколько дней спустя мы возвратились в город.

Мьюноди познакомил меня с одним из своих друзей, которому предназначалась роль сопровождающего во время моего визита в Академию прожектеров. Сам Мьюноди воздержался от этой поездки, помня о своей дурной славе среди академиков.

Заведение это занимало несколько заброшенных зданий, расположенных на окраине города. Я был благосклонно принят президентом академии и посещал ее ежедневно в течение недели. Всего здесь насчитывалось до пятисот кабинетов и лабораторий, и в каждом помещении работали по нескольку изобретателей и авторов необычных проектов.

Первый же ученый, которого я посетил, был тощ, его лицо и руки были покрыты копотью, волосы всклокочены и местами обожжены. Уже восемь лет он трудился над проектом перегонки огурцов с целью извлечения из них солнечных лучей. Добытые таким образом лучи предполагалось помещать в герметически закупоренные склянки, чтобы затем использовать, если лето окажется слишком холодным и дождливым. Ученый пожаловался, что средств на исследования не хватает, а в этом году огурцы невероятно дороги, и попросил пожертвовать хоть что-нибудь ради поощрения прожектерского духа. Я вручил ему несколько монет из тех, которыми мой хозяин, хорошо знавший привычки ученых господ, снабдил меня заранее.