Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

Happy people, who enjoy so many living examples of ancient virtue, and have masters ready to instruct them in the wisdom of all former ages! but happiest, beyond all comparison, are those excellent struldbrugs, who, being born exempt from that universal calamity of human nature, have their minds free and disengaged, without the weight and depression of spirits caused by the continual apprehensions of death!"	Счастливый народ, имеющий столько живых примеров добродетелей предков и стольких наставников, способных научить мудрости, добытой опытом всех прежних поколений! Но стократ счастливы несравненные струльдбруги, самой природой изъятые от подчинения общему бедствию человеческого рода, а потому обладающие умами, независимыми и свободными от подавленности и угнетенности, причиняемыми постоянным страхом смерти!"
I discovered my admiration that I had not observed any of these illustrious persons at court; the black spot on the forehead being so remarkable a distinction, that I could not have easily overlooked it: and it was impossible that his majesty, a most judicious prince, should not provide himself with a good number of such wise and able counsellors.	Я выразил удивление, что не встретил при дворе ни одного из этих славных бессмертных; черное пятно на лбу - настолько бросающаяся в глаза примета, что я не мог бы не обратить на нее внимания; между тем невозможно допустить, чтобы его величество, рассудительнейший монарх, не окружил себя столь мудрыми и опытными советниками.
Yet perhaps the virtue of those reverend sages was too strict for the corrupt and libertine manners of a court: and we often find by experience, that young men are too opinionated and volatile to be guided by the sober dictates of their seniors.	Разве что добродетель этих почтенных мудрецов слишком сурова для испорченных и распущенных придворных нравов; ведь мы часто познаем на опыте, с каким упрямством и легкомыслием молодежь не хочет слушаться трезвых советов старших.
However, since the king was pleased to allow me access to his royal person, I was resolved, upon the very first occasion, to deliver my opinion to him on this matter freely and at large, by the help of my interpreter; and whether he would please to take my advice or not, yet in one thing I was determined, that his majesty having frequently offered me an establishment in this country, I would, with great thankfulness, accept the favour, and pass my life here in the conversation of those superior beings the struldbrugs, if they would please to admit me."	Как бы то ни было, если его величество соизволило предоставить мне свободный доступ к его особе, я воспользуюсь первым удобным случаем и при помощи переводчика подробно и свободно выскажу ему мое мнение по этому поводу. Однако, угодно ли ему будет последовать моему совету или нет, сам я, во всяком случае, с глубочайшей благодарностью приму неоднократно высказанное его величеством милостивое предложение поселиться в его государстве и проведу всю свою жизнь в беседах со струльдбругами, этими высшими существами, если только им угодно будет допустить меня в свое общество.
The gentleman to whom I addressed my discourse, because (as I have already observed) he spoke the language of Balnibarbi, said to me, with a sort of a smile which usually arises from pity to the ignorant, "that he was glad of any occasion to keep me among them, and desired my permission to explain to the company what I had spoke."	Человек, к которому я обратился с этой речью, потому что (как я уже заметил) он говорил на бальнибарбийском языке, взглянув на меня с той улыбкой, какая обычно вызывается жалостью к простаку, сказал, что он рад всякому предлогу удержать меня в стране и просит моего позволения перевести всем присутствующим то, что мной было только что сказано.
He did so, and they talked together for some time in their own language, whereof I understood not a syllable, neither could I observe by their countenances, what impression my discourse had made on them.	Закончив свой перевод, он в течение некоторого времени разговаривал с ними на местном языке, которого я совершенно не понимал; точно так же я не мог догадаться по выражению их лиц, какое впечатление произвела на них моя речь.