Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

My master was eager to learn "whence I came; how I acquired those appearances of reason, which I discovered in all my actions; and to know my story from my own mouth, which he hoped he should soon do by the great proficiency I made in learning and pronouncing their words and sentences."	Мой хозяин сгорал желанием узнать, откуда я прибыл и каким образом я приобрел видимость разума, которую обнаруживал во всех моих поступках; ему хотелось поскорее услышать из моих собственных уст всю историю моих приключений. Он надеялся, что ждать ему придется недолго: настолько велики были успехи, сделанные мной в заучивании и произношении слов и фраз.
To help my memory, I formed all I learned into the English alphabet, and writ the words down, with the translations.	Для облегчения запоминания я расположил все выученные мною слова в порядке английского алфавита и записал их с соответствующим переводом.
This last, after some time, I ventured to do in my master's presence.	Спустя некоторое время я решился производить свои записи в присутствии хозяина.
It cost me much trouble to explain to him what I was doing; for the inhabitants have not the least idea of books or literature.	Мне стоило немало труда объяснить ему, что я делаю, ибо гуигнгнмы не имеют ни малейшего представления о книгах и литературе.
In about ten weeks time, I was able to understand most of his questions; and in three months, could give him some tolerable answers.	Приблизительно через десять недель я уже способен был понимать большинство вопросов моего хозяина, а через три месяца мог давать на них довольно сносные ответы.
He was extremely curious to know "from what part of the country I came, and how I was taught to imitate a rational creature; because the Yahoos (whom he saw I exactly resembled in my head, hands, and face, that were only visible), with some appearance of cunning, and the strongest disposition to mischief, were observed to be the most unteachable of all brutes."	Мой хозяин особенно интересовался, из какой страны я прибыл к ним и каким образом научился подражать разумным существам, так как еху (на которых, по его мнению, я был поразительно похож головой, руками и лицом, то есть теми частями тела, которые не были закрыты одеждой), при всех свойственных им задатках хитрости и большом предрасположении к злобе, поддаются обучению хуже всех других животных.
I answered, "that I came over the sea, from a far place, with many others of my own kind, in a great hollow vessel made of the bodies of trees: that my companions forced me to land on this coast, and then left me to shift for myself."	На это я ответил, что я прибыл по морю очень издалека со многими другими подобными мне существами в большой полой посудине, сделанной из стволов деревьев, и что мои спутники высадили меня на этом берегу и оставили на произвол судьбы.
It was with some difficulty, and by the help of many signs, that I brought him to understand me.	С большими затруднениями и только при помощи знаков мне удалось сделать свою речь понятной.
He replied, "that I must needs be mistaken, or that I said the thing which was not;" for they have no word in their language to express lying or falsehood.	Мой хозяин ответил мне, что я, должно быть, ошибаюсь или "говорю то, чего не было". (Дело в том, что на языке гуигнгнмов совсем нет слов, обозначающих ложь и обман.) Ему казалось невозможным, чтобы за морем были какие-либо земли и чтобы кучка диких зверей двигала по воде деревянное судно, куда ей вздумается.