Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

One morning, about a fortnight after I had obtained my liberty, Reldresal, principal secretary (as they style him) for private affairs, came to my house attended only by one servant.	Однажды утром, спустя две недели после моего освобождения, ко мне приехал, в сопровождении только одного лакея, Рельдресель, главный секретарь (как его титулуют здесь) по тайным делам.
He ordered his coach to wait at a distance, and desired I would give him an hours audience; which I readily consented to, on account of his quality and personal merits, as well as of the many good offices he had done me during my solicitations at court.	Приказав кучеру ожидать в сторонке, он попросил меня уделить ему один час и выслушать его. Я охотно согласился на это из уважения к его сану и личным достоинствам, а также принимая во внимание многочисленные услуги, оказанные им мне при дворе.
I offered to lie down that he might the more conveniently reach my ear, but he chose rather to let me hold him in my hand during our conversation.	Я изъявил готовность лечь на землю, чтобы его слова могли легче достигать моего уха, но он предпочел, чтобы во время нашего разговора я держал его в руке.
He began with compliments on my liberty; said "he might pretend to some merit in it;" but, however, added, "that if it had not been for the present situation of things at court, perhaps I might not have obtained it so soon.	Прежде всего он поздравил меня с освобождением, заметив, что в этом деле и ему принадлежит некоторая заслуга; он прибавил, однако, что если бы не теперешнее положение вещей при дворе, я, пожалуй, не получил бы так скоро свободы.
For," said he, "as flourishing a condition as we may appear to be in to foreigners, we labour under two mighty evils: a violent faction at home, and the danger of an invasion, by a most potent enemy, from abroad.	Каким бы блестящим ни казалось иностранцу наше положение, сказал секретарь, однако над нами тяготеют два страшных зла: жесточайшие раздоры партий внутри страны и угроза нашествия могущественного внешнего врага.
As to the first, you are to understand, that for about seventy moons past there have been two struggling parties in this empire, under the names of Tramecksan and Slamecksan, from the high and low heels of their shoes, by which they distinguish themselves.	Что касается первого зла, то надо вам сказать, что около семидесяти лун тому назад [31] в империи образовались две враждующие партии, известные под названием Тремексенов и Слемексенов[32], от высоких и низких каблуков на башмаках, при помощи которых они отличаются друг от друга.
It is alleged, indeed, that the high heels are most agreeable to our ancient constitution; but, however this be, his majesty has determined to make use only of low heels in the administration of the government, and all offices in the gift of the crown, as you cannot but observe; and particularly that his majesty's imperial heels are lower at least by a drurr than any of his court (drurr is a measure about the fourteenth part of an inch).	Утверждают, что высокие каблуки всего более согласуются с нашим древним государственным укладом, однако, как бы там ни было, его величество постановил, чтобы в правительственных должностях, а также во всех должностях, раздаваемых короной, употреблялись только низкие каблуки, на что вы, наверное, обратили внимание. Вы, должно быть, заметили также, что каблуки на башмаках его величества на один дрерр ниже, чем у всех придворных (дрерр равняется четырнадцатой части дюйма).
The animosities between these two parties run so high, that they will neither eat, nor drink, nor talk with each other.	Ненависть между этими двумя партиями доходит до того, что члены одной не станут ни есть, ни пить, ни разговаривать с членами другой.
We compute the Tramecksan, or high heels, to exceed us in number; but the power is wholly on our side.	Мы считаем, что тремексены, или Высокие Каблуки, превосходят нас числом, хотя власть всецело принадлежит нам[33].