Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Первым делом побежали смотреть привезенных из Ита-Каабо и Куругуати животных, оставленных на попечение верного Аполлонио. Под его неусыпной опекой они чувствовали себя превосходно, а многие выросли и раздобрели так, что мы их с трудом узнали. Зверинец немного разросся: пока мы путешествовали, Аполлонио поймал для нас несколько опоссумов и разнообразных жаб.

Начинался самый трудный и муторный этап экспедиции. Животных следовало переселить в легкие дорожные клетки, предъявить, пересчитать и зарегистрировать на таможне. Чиновники из Министерства сельского хозяйства должны были подтвердить, что все наши питомцы здоровы и не занесут в Европу инфекции. Одновременно предстояло найти грузовые самолеты, которые согласятся доставить наш зоопарк и нас самих сначала в Буэнос-Айрес, оттуда в Нью-Йорк и, наконец, в Лондон, разобраться в запутанных и разнообразных правилах перевозки животных, удостовериться, есть ли у нас все необходимые документы, сертификаты и медицинские справки.

Кроме того, надо было кормить разросшийся зверинец и чистить клетки. Нам, как мог, помогал Аполлонио, но все равно забота о животных отнимала почти все время. Больше всего хлопот доставляли детеныши. Птенцу филина для нормального пищеварения требовалось не только мясо, но кусочки шерсти, хрящей, сухожилий и перьев, которые он, заглотив, отрыгивал катышками или комочками и так прочищал желудок. Аполлонио вместе с братом, служившим в поместье садовником, все свободное время ловили крыс и ящериц, мы мелко нарезали все, что они добудут, и кормили филиненка с рук. Птенцов тукана требовалось трижды в день потчевать ягодами и кусочками мяса; самостоятельно есть они еще не могли, поэтому мы засовывали им пищу в несообразно большие, кривые клювы и пропихивали в глотку.

Сразу по приезде в Парагвай я выяснил, что везти зверинец из Асунсьона в Лондон придется только через Нью-Йорк. Это был кружной путь, мы запросто могли опоздать на пересадку, к тому же сейчас, в декабре, надо было найти в Нью-Йорке теплое пристанище для животных. Маршрут был не самый удобный, но иного выхода, как нам казалось, у нас не остается.

И тут Сэнди сообщил, что встретил представителя европейской авиакомпании, который взялся перевезти нас с животными прямиком из Буэнос-Айреса в Европу, что, конечно, ускорило бы наше возвращение. Это было очень заманчиво, мы тут же помчались в авиакомпанию узнавать подробности. Знакомый Сэнди подтвердил, что такой перелет действительно возможен: хотя прямых грузовых рейсов из Буэнос-Айреса в Европу их компания не совершает, многие пассажирские самолеты в это время года возвращаются почти пустыми, и он уверен, что кто-то согласится прихватить наших питомцев вместе с нами. От нас требовался только список животных. Мы проворно переписали составленный для таможни подробный перечень, в котором был указан пол, возраст и размер каждого «пассажира».

Сотрудник авиакомпании принялся читать его вслух. С каждой новой строчкой в его голосе нарастало недоумение. Дойдя до броненосцев, он полез за толстым сборником правил, некоторое время его перелистывал, потом воззрился на нас: «Скажите, пожалуйста, что это за животные?»

«Броненосцы, или армадиллы? Маленькие, очень симпатичные зверьки с прочным защитным панцирем».

«Ах да, понимаю, черепахи».

«Нет, броненосцы».

«Что-то вроде омаров?»

«Нет, они совсем не похожи на омаров, — терпеливо объяснял я. — Это совсем другое животное».

«Как они называются по-испански?»

«Армадилло».

«А на гуарани?»

«Тату».

«А по-английски?»

«Как ни странно, — развеселился я, — армадиллы».

«Джентльмены, — растерянно перебил он, — вы, должно быть, ошибаетесь. Они должны называться как-то иначе. В этом списке инструкций перечислены все животные, но никаких армадиллов здесь нет».

Он шумно захлопнул фолиант.

«Но не беспокойтесь, я дам им другое название, думаю, никто против не будет».

Мы поверили ему на слово и, облегченно вздохнув, отменили стоившую нам немалого труда бронь на самолет через Нью-Йорк.

За два дня до предполагаемого отъезда из Асунсьона представитель авиакомпании с унылым видом заявился к нам.

«Простите, — едва поздоровавшись, начал извиняться он, — мне очень жаль, но наша компания, как ни печально, не может принять ваш груз. Руководство в Буэнос-Айресе утверждает, что эти животные… те самые, которых нет ни в каком перечне, очень дурно пахнут».

«Что за чушь! — взорвался я. — У броненосцев вообще нет запаха. За кого вы их выдали?»

«Понимаете, я хотел выбрать название, какое мало кто знает… То слово, которое вы говорили, у меня из головы вылетело, поэтому я решил порыться в книжках о животных, что у сына на полке стоят, и выбрать что-нибудь поэкзотичней».

«И что же вы выбрали?»

«Скунса».

«Скунса?! — Я с трудом сдерживал ярость. — Будьте добры, немедленно свяжитесь с Буэнос-Айресом и объясните, что броненосцы ничего общего со скунсами не имеют. Они вообще ничем не пахнут. Вы можете убедиться в этом сами».

«Простите, — виновато забормотал он, — но, к сожалению, это невозможно. Место уже отдано под другой груз».