Путешествия от себя – к себе, в радиусе от центра Вселенной

– Меня зовут Юрий Белов. А здесь называют Юрай, согласно английской транскрипции. Я с Белой Руси, из Минска. Остался здесь, можно сказать, случайно. И вот живу в Канаде уже пять лет.

Юрий подошел к Лиде и поцеловал ее руку.

– Надо зайти в эту лавку наконец, – предложила Лида. – А то зонт-то сломался…

– Ах, да, зонт, – заулыбался Юрий. – Нет, в лавку мы не пойдем – она битком набита «язвами капитализма», то есть алкашами. Помните, так говорили в СССР, в котором мы когда-то жили. Мы сейчас поедем в хороший ресторан, в центр! Правда, мне на работу… Ну ладно, ради такого случая могу и опоздать немного. Едем в центр!

Однако сумасшедший дождь все же помешал им устроиться в хорошем ресторане, они попали в обычный «Макдональдс», всемирно известное ноу-хау канадских маркетологов и бизнесменов (а все думают, что Макдональдс придумали американцы). Юрий взял им обоим по бургеру и по чашке кофе. Продавец хотела налить кофе в обычные бумажные стаканчики, но Юрий потребовал, чтобы для них двоих нашли красивые фарфоровые чашечки. Горячие булки с ветчиной и кофе они проглотили почти незаметно для себя, неожиданно они очень проголодались, наверное, от волнения. Они говорили без умолку. Впрочем, говорил в основном Юрий, а Лидия внимательно слушала его.

– Я всю жизнь был из породы «непризнанных гениев», – делился своими мыслями и переживаниями Юрий. – Я читал, читал и читал. Я жил в мире Достоевского, Толстого, Чехова, Марселя Пруста, Томаса Манна, Франсуазы Саган, Хемингуэя. Вел дневники с пространными прочувствованными ремарками. Мне всегда казалось, что такие ремарки не смог бы сделать никто, кроме меня. Никто не был столь проницателен и утончен, как я! Я был в этом уверен! И у меня был принцип: «не метай бисер перед свиньями». Я не желал докладывать свои мысли перед своими примитивными однокурсничками, которых я и за людей-то не считал. Я их про себя называл «тараканами», «амебами» – у них была одна цель – размножение, причем, даже без особых усилий на поиски достойного партнера. На семинарах я гордо отмалчивался и мне ставили хилые «трояки». Надо мной, моей напыщенной отрешенностью подсмеивались… Кое-кто называл меня даже князем Мышкиным… Мне вовсе не льстила эта параллель. Я жестче и сложнее князя Мышкина. Одним словом, в Университете меня не понимали. Я был всегда, что называется, не спортивен, слаб здоровьем. А потом у меня еще и вырос небольшой горбик, последствие одной болезни, и он окончательно меня добил. Мне стали смеяться открыто в лицо, прямо на улице, совершенно незнакомые люди. Теперь меня уже сравнивали с Сирано де Бержераком. Никого не интересовал мой интеллект, всех интересовала только моя физическая оболочка, не слишком привлекательная, как они считали. И тогда я решил: у меня один выход – эмигрировать за границу, сделать там операцию и стать уважаемым человеком, назло моим насмешникам. Я хотел доказать всем, что я – Личность с большой буквы. Я хотел работать в зарубежном вузе. Я жаждал не богатства и роскоши, а признания в интеллигентских кругах. Наверняка это странно – ехать в Америку и Канаду с такими мыслями, ехать с конспектами Толстого и Достоевского! Да уж, так могут только русские! Я отстал от тургруппы в Монреале, якобы потерялся, а затем переехал в Эдмонтон. Я – нелегал! Но об этом поговорим как-нибудь отдельно. Сейчас о главном. Довольно быстро я был принят лаборантом на кафедру филологии Университета Альберта. Я был счастлив, да что там – я был на седьмом небе. Вот теперь-то весь мир был у меня в кармане, решил я. Защитю диссертацию, сделаю операцию, буду ездить на конгрессы в США, напишу книгу – она потом будет продаваться в России, разбогатею. Я как-то не учитывал тот факт, что диссертацию еще надо написать, выстрадать, что путь от лаборанта до профессора, как и в России, труден и тернист, что мои «русские» мысли о литературе здесь по большому счету никому не нужны. Довольно быстро я разочаровался – и в знаниях местной профессуры, и в ее моральных нравах (извини, но половина из канадских профессоров – гомосексуалисты), и самое главное – я разочаровался в общем культурном уровне канадцев. Да и вообще, что это такое – «канадская культура»? Ее ведь нет как законченного феномена! Операцию я все-таки сделал. А что касается денег, то я их никогда не имел…, – Юрий смутился, почувствовал неловкость. Ему не хотелось выглядеть нищим перед столь обольстительной женщиной. Кажется, он слишком увлекся своими признаниями.

Лидия поняла его чувства. И сделала вид, что недослышала последнюю фразу. Но ей было приятно его смущение.

– И что же осталось на дне бокала? – задумчиво спросила Лидия.

– На дне бокала?– переспросил Юрий, несколько удивившись церемонности вопроса. – У меня остались Мечты и Цели, – со значением сказал он и тут же замкнулся в себе. Лицо его нервно дернулось. Кажется, он слегка пожалел, что разразился такой длинной исповедальной речью.

– Расскажите о себе, – попросил Юрий. – Что? Мечта о заморском принце? Шикарный мужчина в шикарном форде? – в его голосе звучала усмешка.