Путешествия трикстера. Мусульманин XVI века между мирами

Арабский и исламский мир ал-Ваззана открывал несколько путей к соответствиям или, по крайней мере, несколько способов открыть границу между мусульманами и немусульманами. Крупные доисламские фигуры, не относящиеся к общинам евреев или христиан, могли считаться истинными мусульманами до пророка Мухаммада — например, мудрец Лукман, — и в них можно было видеть пророков, несущих предостережения или божественные послания своим арабским племенам, как сказано в Коране о Худе и Салихе. Аристотель, почитаемый как великий философ — и даже как «божественный» мыслитель, по словам ал-Фараби, — мог служить как опора ислама и «гуманистической философии», независимо от его истинной религиозной принадлежности[735]. Конечно, было бы возмутительно видеть в ложных богах, которым поклонялись доисламские язычники, предвосхищение единого Бога. Их идолы были разбиты, как и должны быть разбиты. Тем не менее их кахины — предсказатели и предсказательницы — уцелели с их вещими гаданиями в рифмованной и ритмизованной арабской прозе, которой предстояла долгая жизнь[736].

Иудеи и христиане были народами Писания со своими пророками. Как сказано в Коране в суре 2: 87:

Мы дали Мусе Писание и вслед за ним мы отправили посланников; и Мы даровали Исе, сыну Марйам, ясные знамения и подкрепили его духом святым[737].

Однако их общины со своими заблуждениями не были равноценны общине ислама. Ал-Ваззан хорошо знал этот отрывок по своему собственному комментированию Корана и по изучению маликитского права[738]. Для более широкого охвата ему пришлось бы обратиться к суфийской мысли Ибн ал-Араби: «Каждая богооткровенная религия — это путь, ведущий к Богу, и эти пути разнообразны. Следовательно, самораскрытия должны быть разнообразными, точно так же как разнообразны божественные дары… Но Он есть Он, и нет иного, чем Он»[739].

***

Если бы только Франсуа Рабле попал в Италию на десять лет раньше и беседовал бы с ал-Хасаном ал-Ваззаном, когда он был Йуханной ал-Асадом, а Якоб Мантино тоже сидел бы вместе с ними! Беседа за добрым вином, к которой Рабле призывал всех любителей выпить, — за дивной влагой, подобной той, что била из фонтана Бакбюк и принимала вкус воды или вина, в зависимости от воображения пьющего, за чистой жидкостью для духа, подобной той, что изображена Ибн ал-Фаридом, — перешла бы в обмен откровенными историями, вроде тех, что звучали в «Собраниях» ал-Хамадани, или тех, которыми тешился ал-Ваззан во время своих путешествий по Африке. И тогда, начиная повесть о Пантагрюэле и Панурге, Рабле мог бы дать им спутника-мусульманина. А ал-Ваззан, возможно, понял бы тогда, насколько мощной уловкой может быть юмор. Прежде чем отправиться в полет, птица-трикстер могла бы заставить людей посмеяться над слабостями сильных мира сего.

Условные сокращения

CGA — Biblioteca Nazionale Centrale (Rome). Al-Hasan al-Wazzan. Libro de la Cosmogrophia (sic!) et Geographia de Affrica. MS V. E. 953.

DAR — Al-Hasan al-Wazzan. La Descrittione dell’Africa // Primo volume et Terza editione delle Navigationi et Viaggi / A cura di Giovanni Battista Ramusio. Venezia, 1563. F. 1r–95v.

Épaulard — Jean-Léon l’Africain. Description de l’Afrique / Trad. par A. Épaulard. Paris, 1980–1981 (репринт. изд. 1956 года).

Ramusio — La descrizione dell’Africa di Giovan Lioni Africano // Ramu­sio G. B. Navigazioni e Viaggi / A cura di M. Milanesi. Torino, 1978. Vol. 1. P. 19–460.