Путешествия туда, но, главное, обратно

Старая дверь с каким-то тяжелым рыком отворилась довольно легко. На Фёдора пахнуло нежилым, но каким-то до боли знакомым запахом. Ему вдруг показалось, что пахнет бабушкиными пирогами и любимыми мамиными духами «Озеро Неро». Нежный, едва уловимый запах, разливался по всему дому. Фёдор прошёл в комнаты. Когда-то родной и просторный дом, теперь стал пустым и холодным. Фёдор прошёл в бывшую спальню, подошёл к комоду. На нём по-прежнему стояло зеркало и, покрытые толстым слоем пыли, коробочки с маминой косметикой. Не было лишь многочисленных салфеточек и дорожек, вязаных и плетёных ещё бабушкой и прабабушкой, которые создавали неповторимое ощущение тепла и уюта. В груди опять что-то больно толкнуло. Справившись с минутной слабостью, Фёдор выдвинул нижний ящик комода и, порывшись в ненужном тряпье, достал старый фотоальбом. По синему бархату обложки, словно по волнам, стремительно нёсся серебряный лёгкий парусник. Фёдор открыл альбом. С первой страницы на него строго смотрел дедушка. Пролистав всё до конца, он вынул фотографии матери и стариков, в старом мусорном ведре сжёг свои, потом оторвал накладной серебряный кораблик и вместе с фотографиями сунул в карман сумки.

Заперев дом, Фёдор не стал заходить к бабе Мане, а, повесив ключ на ручку её двери и ещё раз взглянув на дом своего детства, зашагал к городскому кладбищу. По весьма приблизительному описанию старушки он с трудом нашёл оградку, где покоились его бабушка с дедом Филиппом. Постоял, склонив голову, смахнул неожиданно набежавшую слезу. Заплатив сторожу, чтобы тот прибрал могилки, так как баба Маня уже не могла следить за всеми усопшими близкими, Фёдор заторопился на станцию.

Устроившись у окна в полупустом плацкарте Фёдор заказал чай и достал из кармана, по словам бабы Мани, «важное письмо». Письмо действительно выглядело очень солидно. Конверт из плотной тиснённой бумаги был заляпан разноцветными печатями. В верхней части конверта стоял чёрный жирный штамп «инъюрколлегия». Обратный адрес, напечатанный латинскими буквами, Фёдор не разобрал. Письмо было явно из-за границы. Повертев ещё некоторое время в руках таинственный конверт, Фёдор решил его вскрыть. Внутри конверта оказались документы на английском языке, с приложенным к ним переводом. Одним из документов была копия завещания, а вторым – письмо за подписью поверенного в делах семьи Химонас. Завещание Фёдор убрал обратно в конверт, а письмо решил прочитать сразу…

Глава 19

Эта история началась после того, как Полина – мать Фёдора – окончательно потеряла надежду найти сына. Похоронив родителей, Полина ещё несколько лет писала во все инстанции и обивала пороги кабинетов милицейских чиновников всех рангов. Между делом Полина пыталась найти тихое прибежище где-нибудь не очень далеко от Родины. Все попытки заканчивались неудачами: то платили совсем копейки, то работа была непосильной для её тонких пальчиков кружевницы, а то просто требовали примитивного интима.

Полина была талантливой мастерицей. И не просто мастерицей, а художницей. Её работы выставлялись на выставках в Париже и до сих пор экспонируются в музеях народного творчества в разных городах России и мира. Помыкавшись по свету, Полина махнула на всё рукой, собрала свои кружевные шедевры и те, что плела ещё её бабушка, ими был увешан весь их большой дом, и уехала на Крит – относительно спокойный Греческий остров. Порекомендовала ей это место давняя знакомая, с которой они когда-то «челночили» за барахлом в Китай и Польшу, а потом торговали в «Луже» и на «Черкизоне». Антонина с тряпками давно «завязала», обосновалась в Греции и завела маленький бизнес – в одном из бойких туристических мест открыла крохотный магазинчик по торговле сувенирами из России.

Полина прилетела на Крит с одним чемоданом, в котором самым ценным были её ажурные дорожки, пелеринки, воротнички с манжетками и набор приспособлений для плетения кружев. Самое почётное место на специально освобождённой стене магазина занял белоснежный палантин, похожий на лёгкий морозный узор на прозрачном стекле или на кружево тончайшей паутины. Посетители магазина замирали у входа при виде этого чуда. Купить такой «сувенир» обычным туристам было не по карману, но теперь никто не уходил из магазинчика без какой-нибудь покупки, и дела Антонины пошли вполне успешно.

С утра Полина помогала у прилавка. В свободное время плела небольшие, казалось из паутины, круглые салфеточки под вазы, которые моментально раскупали сентиментальные европейцы. Пока однажды в магазин не забрёл хозяин особняка, в котором Антонина арендовала свой бутик.