Путешествия в Мустанг и Бутан

Падение со слона

Утром в понедельник я отправился к дзонгу. Солнце мягко разгоняло клочья белого тумана, кое-где ещё скрывавшего белые ячейки монастыря. Тхимпху был оживлён: двигались караваны, сновали в разные стороны монахи, солдаты, крестьяне. Все были одеты в доходившие до колен и перехваченные широким поясом. Только цвета короткополых халатов были разные: у кого чёрные, у кого оливковые; у большинства они были в красную, жёлтую и ярко-зелёную полоску с белым рисунком.

Халаты придавали солдатам средневековый облик, контрастировавший с современными автоматами, которые они носили, небрежно закинув на плечо и нисколько не беспокоясь, в какую сторону направлен ствол.

За два дня, проведённые в одиночестве, я, по зрелому размышлению, примирился с Бутаном. Меня уже не раздражали «джипы», особенно после того, как я узнал, что они принадлежат королю, а водители вместе с машинами выписаны из-за границы: в Бутане ещё не освоили таинственную триаду из сцепления, акселератора и тормозов. Куда больше было горных лошадок, а автомобилей в общей сложности насчитывалось не более сотни.

Весь субботний день долину оглашали радостные крики и пение лучников: обитатели Тхимпху состязались талантами в этом национальном виде спорта.

Дорога не сумела изменить образа жизни бутанцев. По сути ничего ещё не изменилось. Характер этих горцев создавался веками в изоляции, вдалеке от остального мира, по ту сторону величайших на планете гор. А люди вообще меняются очень медленно.

Возле дзонга прогуливались монахи в красных или каштановых тогах местной выделки поверх рубашек без рукавов, отороченных золотисто-красной парчой. Они вышагивали по двое или группой; завидев меня, монахи улыбались, не прерывая разговора. Вопреки замечаниям Було мне сразу бросились в глаза крайняя опрятность, чистота и цветущий вид бутанцев. Нигде в мире мне не доводилось видеть таких здоровых и физически сильных людей.

Лица бутанцев как бы вобрали лучшие тибетские черты: носы их длиннее и тоньше, а кожа светлее, миндалевидные глаза лишены кожной складки, покрывающей внутренний угол. Конечно, ещё рано делать обобщения; я видел только крохотный кусочек страны, и неизвестно, кто населяет её в остальной части. Но при всех обстоятельствах скептикам надо отказаться от мысли представлять Бутан опереточным королевством: люди, живущие там, крепкой закваски и умеют за себя постоять.

Дзонг Тхимпху был поистине необъятным комплексом. По размерам и внешнему рисунку его можно сравнить в Европе только с Эскориалом* в Испании. По фасаду гигантского прямоугольника строгой тибетской архитектуры идут бесконечные ряды окон в три этажа, причём первый ряд поднят на девять метров над землёй. Стены упираются в мощные квадратные башни, чьи три дополнительных этажа увенчаны крышами в форме пагод. Крыши эти опровергали описание Буало («традиционные бутанские крыши из дранки легко протекают в дождь») — они сделаны из волнистого шифера. В годы, предшествовавшие моему приезду, дзонг был расширен в соответствии с традиционной техникой и архитектурой. Весь гигантский комплекс выстроен без единого гвоздя — только дерево, камень и тибетский цемент. Если не считать дворца Потала в Лхасе, то дзонг Тхимпху и ещё одна бутанская крепость, Тонгса, без сомнения, крупнейшие постройки Центральной Азии.

Почти теряешься в громадном массиве, его невозможно охватить целиком с одной точки. Сотни рабочих с лопатами и корзинами, словно муравьи, копошатся на платформе цитадели. Двое вооружённых караульных с белыми шарфами на шее стерегут главный вход, представляющий собой перистиль из толстых колонн красного дерева, инкрустированных позолоченными фигурами драконов вперемежку с другими буддистскими символами.

В дзонге проживают король, весь его двор, чиновники, служители, глава бутанской церкви и более тысячи монахов. Женщинам не дозволяется оставаться на ночь в пределах гигантского святилища. Это одновременно монастырь, главная крепость и столица — гьялса, резиденция повелителя страны, живущей во многом по монастырскому уставу.

Бутан по-прежнему является религиозным государством. До 1933 года король делил власть с верховным ламой, главой бутанской церкви. Эти ламы, известные под именем дхарма-лам, с незапамятных времён правили Бутаном, бывшим вначале федерацией монастырских государств. Постепенно религиозные правители выдвигали на первый план членов своих семей, так что параллельно с монахами появилась и светская руководящая элита.

До 1907 года гражданская аристократия выбирала на три года для исполнения законов главу Бутана — дебу, который правил страной. Каждая крепость, естественно, старалась посадить на это место своего представителя, а затем сохранить власть. Подобная система не могла не вызывать многочисленные войны. Так, повторяю, продолжалось до 1907 года, когда гражданский правитель крепости Тонгса сумел провозгласить себя наследственным дебой и стал править совместно с ламой дхарма-раджой. У Бутана появился король.