Путешествия в Мустанг и Бутан

Прежде чем откланяться, я рассказал ему о своих путешествиях в Непал и Мустанг; напомнил, что там тоже не было гостевых бунгало, что я ел овсяную цзампу и она мне понравилась, а в заключение добавил, что я прекрасно себя чувствую в самых некомфортабельных условиях. Более того, я не люблю жить в домах для приезжих. Дашо улыбнулся и пригласил зайти по возвращении из Паро.

Я осведомился, можно ли надеяться повидать короля, но он ответил, что король нездоров. У гьялпо была какая-то сердечная болезнь. «А как же подарки? — подумал я. — Не могли бы в таком случае меня принять Аши Диджи и Аши Чоки?» Дашо выяснит это. Заключив, что больше ничего не добьюсь, я встал и откланялся.

Ну что ж, теперь у меня был друг при дворе, и я был обеспокоен его здоровьем. Падение со слона — вещь серьезная!

От личного королевского секретаря я был препровожден к тсидпону (верховному счетеводу), иными словами, министру финансов. Он один во всем королевстве мог разрешить серьезнейшую проблему, как разменять несколько дорожных чеков.

По всему было видно, что я первым ввозил иностранную валюту в Бутан. Да и то верно: мне, «неприглашенному», первому и понадобились деньги в стране, где гостеприимство и презрение были не пустыми словами. Именно тут проходил водораздел между гостями и наглыми пришельцами.

В кабинете у министра под изображением «колеса жизни» стоял маленький сейф, а на рабочем столе рядом с мечом лежала кучка марок — последняя эмиссия, выпущенная иностранной фирмой, которая спекулировала на западной мании филателии. Кому какое дело, что Бутан не входил во Всемирный почтовый союз и что практически во всей стране никто не посылал писем по почте?

С некоторым удивлением я рассмотрел последние серии «шедевров мирового искусства» — цветные репродукции картин Ван-Гога и других западных художников; они были отпечатаны на дивной бумаге и столь рельефно, что видны были мазки. Эти картинки с названием «Бутан» по праву числились среди самых современных и оригинальных марок в мире. К сожалению, мне было сказано, что в Бутане они не продаются…

Сейф был пуст, если не считать маленькой пачки индийских рупий, которую мне дали взамен дорожных чеков. Я узнал от министра, что для Бутана должны в скором времени отпечатать бумажные деньги, но пока местной валютой являлись маленькие никелевые монеты с портретом деда короля на одной стороне и восемью эмблемами буддизма на другой. Хождение имеют также индийские рупии, которые принимают во всех гималайских странах Азии.

Проведя три дня в Тхимпху, я отправился в Паро. Должен признаться, я без сожаления оставил столицу. Во-первых, я рисковал не понравиться кому-нибудь из влиятельных лиц, а это означало участь «персоны нон грата». Лучше уж было поскорее убраться с глаз долой. Во-вторых, меня коробили автомобили, ванны и бензиновые бочки у самого подножия Благословенной Крепости Веры.

По неизвестной для меня причине королева жила отдельно от короля. Своей резиденцией она избрала дворец Паро, расположенный в 50 километрах от Тхимпху.

Итак, я катил в Паро, на сей раз в персональном «джипе». Там в доме для приезжих освободилась комната, а мою спальню в Тхимпху, как намекнул Пасанг, следовало срочно освободить. Поначалу «джип» ехал по дну долины Тхимпху вдоль реки, затем свернул в узкое ущелье, заросшее альпийскими травами, среди которых торчали обломки скал. Через 20 километров ущелье расширилось и вывело нас в долину Паро.

Это, бесспорно, одно из самых романтических мест на свете. С первого взгляда мне показалось, будто я перенесся в идеализированный мир какого-нибудь романиста англосаксонской школы, живописующего Альпы или средневековое прошлое Британии.

Паро действительно походил на детские иллюстрации к «Кен-терберийским рассказам». Высоко над долиной, на неприступной горе, парила цитадель; вход туда лежал через подъемный мост, по которому цокали копыта лошадей. Красиво подбоченившиеся всадники неспешно уступали нам дорогу. Все как в сказке: ручеек, затененный плакучими ивами, журчал у подножия крепости; через него был переброшен мостик с караульными черно-белыми будками. Перила и столбики были выкрашены в веселенькие розовые, голубые и желтые цвета.

Над крепостью был еще один замок грозного вида, с круглыми башенками, напоминавший по стилю донжон эпохи рыцарских войн. А ниже, как бы пристроившись под сенью крепости, стоял маленький дворец королевы. Это четырехэтажное строение походило слегка на пагоду, но без малейшего «экзотического» налета; оно даже не выглядело азиатским. Дворец уместился в излучине реки и был окружен двухрядной оградой. За первой стеной виднелись мощеный двор и тщательно подстриженные апельсиновые деревья.

К дворцу примыкала зеленая лужайка с тенистыми ивами, на ней с двух сторон были возведены маленькие трибуны. Все вместе было копией ристалища для средневековых турниров. На трибуну поднималась «королева сердца», чтобы взглянуть на состязание придворных лучников, и победитель мог рассчитывать на ее милостивую улыбку.