Путешествия в тропики за самоцветами

Политическая неустойчивость, в течение ряда лет процветавшая в горных районах Северо-Восточной Бирмы, наложила свой отпечаток на жизнь провинции, в пределах которой местные жители с незапамятных времен добывали рубины и сапфиры. Контроль над копями захватывала то одна вооруженная группировка, то другая. И добытые самоцветы, минуя бирманские скупочные организации, утекали на свободный рынок соседнего Таиланда. В статистических сводках о мировой торговле самоцветами это отражалось очень просто. Например, в 1980 г. в США из Бирмы было ввезено на 100 тыс. долл, рубинов и на ту же сумму сапфиров. В этом же году в США соответственно было ввезено из Таиланда рубинов на 23 и сапфиров на 15 млн долл. Разница впечатляющая, особенно если учесть, что масштабы месторождений самоцветов Бирмы значительно больше, чем в Таиланде. Официальные данные о добыче самоцветов в Бирме в последующие годы просто отсутствуют. Между тем, судя по справочникам, в США из Таиланда в 1984 г. поступило 4,1 млн карат рубина на сумму 43,0 млн долл, и 2,9 млн карат сапфира на сумму 39,2 млн долл. В Бирме никаких закупок рубинов или сапфиров в 1983–1984 гг. США не производили.

В столице Бирмы — Рангупе, городе с населением около трех миллионов человек, почти не чувствовалось, что эта страна издавна является всемирно известным источником драгоценных рубинов и сапфиров. В этой связи мне вспомнились другие «столицы самоцветов» — шумная Богота в Колумбии, где приезжим на центральных улицах втихомолку из-под полы предлагают как настоящие, так и фальшивые изумруды, жаркий Коломбо в Шри-Ланке с многочисленными ювелирными лавочками, представлявшими все многообразие россыпных месторождений самоцветов острова, наконец, экзотический Антананариву на Мадагаскаре, где по витринам можно было изучать минералогию драгоценных камней. В Рангуне всего этого не было и невольно приходила в голову мысль, что основной поток самоцветов из знаменитых Бирманских копей идет не к ее столице, а в каком-то ином направлении, вернее всего в Таиланд. Об этом, во всяком случае, говорили и бирманские геологи, когда разговор заходил о месторождениях самоцветов.

Между тем первая попытка организовать посещение разработок рубина и сапфира в Центральной Бирме закончилась неудачей. Выявилось много причин, затруднявших поездку, и от этих планов пришлось с сожалением отказаться. Пока этот вопрос обсуждался, свободное от лекций время можно было посвятить ознакомлению с архитектурными сокровищами столицы Бирмы и в первую очередь с пагодой Шуэдагоун, называемой также Золотой пагодой, пожалуй, самой замечательной достопримечательностью Рангуна. Основанная, по преданиям, в V в. до н. э., она достраивалась и перестраивалась в XIV и XVIII вв. н. э. и до сих пор является буддийским религиозным центром бирманского народа.

Сверкающий на солнце позолоченный купол пагоды, напоминающий чудесную перевернутую чашу или колокол, виден издалека из различных точек раскинувшейся на большой площади бирманской столицы. Он притягивает к себе любого приезжего, кто бы он ни был: турист, заезжий коммерсант или ученый, путешествующий с какой-то важной научной целью. Все стремятся познакомиться с этим необычным действующим буддийским храмом, чтоб увезти с собой в памяти светлое чувство, невольно возникающее под влиянием совершенных архитектурных сочетаний снежно-белого мрамора и переливающихся теплотой позолоты многочисленных пагод, группами окаймляющих главный купол.

И вот, наконец, в один из ярких солнечных дней за мной на машине заезжает мой старый чешский друг Богуш и мы от отеля «Инья лейк» устремляемся в направлении Золотой пагоды. Богуш хорошо знает Рангун. Уже больше года он работает в одной из геолого-поисковых экспедиций Программы развития ООН в качестве международного эксперта-геохимика, занимаясь разведкой рудных месторождений. Мне просто повезло, что в этот период он оказался в Рангуне, а не где-то с молотком в дальнем маршруте во влажных бирманских джунглях.

По дороге наш разговор практически не выходит за рамки разнообразных геологических проблем. Богуш ищет в бирманских джунглях медь, молибден и другие цветные металлы. Мы живо обсуждаем его работу и как-то незаметно переходим к месторождениям рубина и сапфира, распространенным к северу от района, в котором он ведет поиски. Он много слышал о самоцветах Центральной Бирмы, но это все обычно не касалось геологии. Оказывается, почти никто из его многочисленных собеседников толком не знал, как же в действительности добывают рубины и сапфиры в Бирме. А вот о тайном вывозе драгоценных камней, о стычках с контрабандистами и между их бандами желающих поговорить было много. Только трудно было определить, где в этих рассказах кончалась правда и начиналась фантазия.