Путешествия во времени. Миф или реальность

Нет, на самом деле я не так хорошо знал историю, да и многое успел забыть. Знал бы, что история мне может при­годиться, может, все не так бы было... — Он закурил папи­росы («Чертова привычка, никак не отвыкну!»), с самым серьезным выражением на лице устроился поудобней на сту­ле (как оказалось, надолго — на весь рабочий день) и стал говорить. Более удивительного и одновременно нереального устного рассказа ни мне, ни тому, кому я впоследствии да­вал послушать четыре полностью записанные кассеты, еще не приходилось слышать. Ввиду того что Евгений Иосифо­вич достаточно часто делал значительные отступления, рас­сказ привожу с большими сокращениями:

«Я был тогда, в XXIII веке, еще совсем молодым подро­стком. Однажды вдвоем вместе с девушкой, чуть старше ме­ня по возрасту, мы попали внутрь машины времени. Каким образом и с какой целью — эту тайну я унесу с собой в моги­лу... Мы собирались отправиться в гораздо более раннее Время, но так уж случилось, что в тридцатых годах вашего века мы потерпели аварию... Я сильно ударился головой, в таком состоянии лететь дальше не имело смысла. Спутница моя была не в лучшем положении. Но не физические трав­мы были страшны...

Ужас сковал нас, когда выяснилось, что поврежденная машина не сможет вернуть нас обратно!! Возможно, су­ществовал какой-то выход из этой ситуации, но я был тогда лишь несмышленым мальчиком и все, что смог придумать, — облегчить машину на вес самого себя. Пусть хоть один чело­век долетит домой, и поэтому без колебаний я затолкнул де­вушку внутрь. Кроме того, могло случиться так, что у маши­ны не хватит энергии долететь до XXIII века, но где бы она ни совершила вынужденную посадку, везде она оказалась бы ближе к своему Времени и дальше от вашего жестокого века. Остаться в XX веке гораздо страшнее, чем где-нибудь... попозже. Тем более что мы хоть и слабо, но все же знали, чем опасно то место и именно то время, где находились...

СССР, начало тридцатых...

Именно поэтому в вашем Времени остался я. Поначалу я надеялся на какую-то помощь, но никто за мной так и не прилетел... Из-за травмы я какое-то время болел, меня по­добрали добрые люди, и их семья стала впоследствии моей родной. И хотя отношение ко мне было хорошим, тем не ме­нее, признаться, я почти возненавидел это Время. Первый шок прошел, когда я впервые в жизни прокатился на вело­сипеде. Самые незабываемые впечатления!!! Да, и в XX ве­ке есть свои маленькие радости!..

Потом вырос, поехал учиться в Ленинград на библиоте­каря. Стал встречаться с писателями, в основном с молоды­ми, которые тогда только-только начинали робко пописы­вать, но которые, как я помнил, обязательно прославятся. Не удивляйтесь, что у меня теперь столько рукописей и авто­графов писателей.

Я помнил, что скоро должны начаться бессмысленные аресты и расстрелы ни в чем не повинных людей, которые впоследствии будут осуждены всеми, в том числе и самими советскими людьми. Насколько мелочны и бессмысленны все эти революции, войны, вся эта суета, если заранее знать, к чему это приведет. Мне, как человеку инородному в этом Времени, ни во что нельзя было вмешиваться. Да и не было никакого желания участвовать во всем происходящем, это как читать детектив с известным финалом. Но одно дело — знать о грядущих событиях, другое дело — суметь восполь­зоваться своими знаниями. У себя мы не привыкли особенно держать язык за зубами, да и к тому же я «знал слишком много», вот и сболтнул лишнего. Формальной причиной бы­ло то, что я будто бы таскал в кармане пиджака фотографию Сталина с проколотыми булавкой глазами...

...Камера, куда меня поместили, была маленькой, зато народу в ней — под завязку. «Статьи» были в основном «по­литические», хотя мужики сидели в основном малограмот­ные. Исключение составлял один офицер, его «подвел под статью» сосед, которому не нравились чужие огуречные грядки под окном; сам сосед сидел в соседней камере, на не­го «настучали» другие. Офицер же мне и подсказал, как мне выйти из тюрьмы живым. Он понял, что я парень умный, но в «современном моменте» ничего не смыслю. Теперь, когда надсмотрщик приносил в камеру ежедневную порцию бума­ги для курева, мужики подолгу терпеливо ждали, пока я из обрывков составлял фрагменты газет и устраивал им кол­лективные чтения. За компанию тоща я и втянулся в куре­ние (в Будущем не было такой глупой привычки), зато через пару месяцев в политике разобрался на «отлично». Помогло и то, что, в отличие от остальных, я знал истинные цели Ста­лина и Гитлера, а значит, мог читать «между строк»...