Путешествуя с призраками. Вдохновляющая история любви и поиска себя

С розовым будильником в руках я отсчитала нужную платформу и стала надеяться на лучшее. То и дело смотрела на свой билет, но из крохотного коричневого картонного прямоугольника не удавалось извлечь сколько-нибудь полезной информации. Когда поезд наконец с грохотом остановился передо мной, я села в вагон. Багажная полка над сиденьями была расположена так высоко, что мне пришлось прицелиться и рывком забросить на нее рюкзак.

Поезд со скрипом отошел от станции, и вскоре мы уже оставили позади городскую грязь и копоть. Путь наш лежал мимо непролазных кустарниковых чащ и еловых лесов такого темного зеленого цвета, что он казался почти черным. Под сенью заснеженных гор число повозок, запряженных лошадьми, постепенно начало превосходить число машин: деревянные телеги, груженные сеном, женщины с платками на головах, усатые мужчины в высоких меховых шапках.

Подошел кондуктор, чтобы проверить мой билет, и, ни слова не говоря, проделал в картонке маленькую дырочку. Я немного расслабилась. С тех пор как умер Шон, меня преследовала неотвязная тревога о том, что я могу оказаться там, где мне не положено быть. Что я сижу не на том месте, не в том поезде, направляюсь не в тот город.

Прибыв через семь часов в Сучаву, где давно сгустилась темнота, я снова поймала себя на сомнениях в том, что попала туда, куда надо. Вокзал оказался не в том месте, где ему положено было быть, судя по карте из моего путеводителя, и не было никаких признаков существования билетного киоска или троллейбусов, которые, по идее, должны были помочь мне «с легкостью добраться» до центра города.

Вместо этого я села в кашкарабету, или маршрутку, заплатив пять тысяч лей (около 50 американских центов), и нашла номер в отеле «Глория» за 370 тысяч (около 11 долларов). Недолго поразмыслив: не поискать ли более дешевую комнату, ресторан, где можно поужинать, не проверить ли почту или даже не посмотреть ли кино, – я отказалась от всех этих идей, а потом проспала тринадцать часов кряду.

Следующий день выдался ясным и морозным. Я натянула термобелье, за которым последовали грязная рубашка и джинсы, водолазка, свитер, куртка с шерстяной подкладкой, вязаная шапка, шарф и перчатки.

На улице массивные бетонные здания подпирали линялое голубое небо. В воздухе висела серная вонь. Обойдя зияющую дыру в тротуаре и завернув за угол, я поняла, что запах исходит от бумажной фабрики. Строение из кирпича и стали, старое, с потеками ржавчины, стояло на краю города, из гигантских фабричных труб валил белый дым.

Большинство зданий Сучавы находились на различных стадиях обветшалости. Ряды жилых многоквартирных домов выглядели скорее как заброшенные строительные площадки. Казалось, многие их обитатели тоже пребывают в состоянии распада. Там были люди с обморожениями, зобом, косоглазием и волчьей пастью.

В 1989 году двадцатипятилетнее правление румынского президента-мегаломана Николае Чаушеску завершилось революцией и казнью тирана, но страна еще далеко не оправилась. Спустя тринадцать лет ежегодная инфляция составляла 24 процента, средняя годовая зарплата не дотягивала до тысячи долларов, и более тридцати процентов населения жили далеко за чертой бедности.

Увядшие огородики были повсюду – на углах улиц, в переулках, на балконах и подоконниках. Разрозненные клочки земли, на которых теснилась побуревшая ботва помидоров, картофеля и тыкв. Из немногочисленных захламленных задних двориков слышалось квохтанье кур.

Я некоторое время бродила по городу, и в какой-то момент до меня дошло, что мне не попалось на глаза ни единого ресторана. Одновременно с этим я осознала, что с тех пор, как я в последний раз ела, прошло около суток. И тут же мне зверски захотелось есть.

Я вытащила путеводитель и заглянула в раздел «Где поесть». Путеводитель признавал, что возможности общепита в городе «довольно ограничены», и предлагал попробовать котлету по-киевски в расположенном неподалеку ресторане «Сучава». Но когда я подошла к указанному адресу, там оказался очередной блочный многоквартирный комплекс коммунистической эпохи, и нигде никаких признаков того, что здесь когда-либо было что-то другое. Единственным другим рестораном, указанным в путеводителе, был «Кантри Пицца», расположенный где-то за пределами городского центра.

Раскрыв свой путеводитель на разговорнике в конце, я подошла к худому мужчине с черными глазами и в длинном поношенном пальто.

– Скузати ма, – начала я, читая со страницы, – унде эсте… – мне показалось плохим знаком то, что в книге не было перевода на румынский слова «ресторан». Тогда я попробовала по-испански: – …ресторанте? – и жестами изобразила, как подношу вилку ко рту.

Черные, как маслины, глаза мужчины на миг округлились, а потом он расплылся в улыбке.

– Да, да! – Он развернулся и указал рукой: – Дрепт инаинте.

Я не могла взять в толк, что он сказал, и не видела по дороге ничего, напоминавшего ресторан. Но он жестом позвал меня за собой, обратно в том направлении, откуда пришел:

– Вэ рог.