Путеводитель по мировой литературе

Пьер де Мариво (1688–1763), подобно Лесажу, был и удачливым комедиографом и романистом. В театре его заслуги значительнее, и он считается наряду с Бомарше лучшим драматургом Франции XVIII века. Его перу принадлежат два романа – «Жизнь Марианны» и «Крестьянин-выскочка», которые отличаются большим психологизмом и вниманием к внутреннему миру и представляют шаг от приключенческого романа к бытовому реалистическому. Третьим «чистым» прозаиком начала века был аббат Антуан Франсуа Прево (1697–1763), автор романа «История кавалера де Грие и Манон Леско».

Что касается собственно идей Просвещения, то первыми их затронул племянник Корнеля Бернар Фонтенель (1657–1757) в своих произведениях «Беседа о множественности миров» и «История оракулов» – изящно написанных научно-популяризаторских трудах, очень популярных в свое время, особенно первый, излагавший в доступной форме систему Коперника. За ним последовал роман Франсуа Фенелона (1651–1715), воспитателя внука короля Людовика XIV, «Приключения Телемака», выдвигавший в качестве идеала просвещенную монархию. Книга была очень популярна в XVIII веке, Василий Тредиаковский перевел ее стихами в виде поэмы «Телемахида».

Но подлинными титанами века Просвещения выступили три автора: Шарль Луи Монтескье (1689–1755), Вольтер (1694–1778) и Жан-Жак Руссо (1712–1778). Монтескье – великий политический мыслитель, автор теории разделения властей, получил славу в литературе романом «Персидские письма» – первый образец философской прозы, где странствующим по Франции персам вкладываются мысли и наблюдения автора, что позволяет как бы со стороны критиковать существующие нелепости жизни.

# Вольтер

Вольтер (псевдоним Мари Франсуа Аруэ) стал олицетворением своего века, заслужив ни с кем не сравнимый авторитет, став желанным собеседником и корреспондентом монархов, в том числе Екатерины II. Однако из огромного числа его трудов в стихах и прозе реальную эстетическую ценность имеют лишь «философские повести», с захватывающим сюжетом и написанные легким языком. Самые знаменитые из них – «Задиг», «Кандид», «Микромегас», «Простодушный». В них он поднимается до уровня Свифта. А его многочисленные трагедии, поэмы, стихотворения сегодня полностью забыты. Впрочем, Вольтер велик не только как автор, но и как крупная историческая личность, прожившая бурную жизнь и оказавшая огромное воздействие на современников и потомков.

Своей славой, особенно посмертной, Вольтеру не уступал Руссо. Выходец из Женевы, он получил известность благодаря сентиментальному роману в письмах «Новая Элоиза», педагогическому роману «Эмиль, или О воспитании» и трактату «Общественный договор». Но если первые две книги давным-давно уже никто не читает, то его «Исповедь», изданная посмертно, стала классикой жанра, самым значительным произведением в нем после «Исповеди» Блаженного Августина и самым важным произведением самого Руссо. В ней писатель дает свой автопортрет, представляет картину собственных страхов и маний – все это с недостижимым прежде лиризмом и психологической глубиной.

Почти вровень с тремя этими гигантами стоит Дени Дидро (1713–1784), редактор знаменитой «Энциклопедии». Его основной вклад в литературу заключается в повести «Жак-Фаталист» и диалоге «Племянник Рамо». Изданные лишь посмертно и за границей, они отличаются бессюжетностью в духе Стерна, парадоксальностью и смелой постановкой острых проблем.

В одно время с высшей творческой активностью Монтескье и Вольтером писал свои «Мемуары» Луи де Рувруа, герцог Сен-Симон (1675–1755). Он стал одним из трех самых знаменитых мемуаристов французской литературы. В своих воспоминаниях он блестящим языком воссоздает события конца правления Людовика XIV и эпохи Регентства, дает проницательный анализ психологии и поступков действующих лиц истории того времени, создает запоминающиеся портреты современников. По своему литературному значению герцог Сен-Симон является классиком французской словесности, предшественником Марселя Пруста.

Жорж Луи Бюффон (1707–1788), известный своим афоризмом «стиль – это человек», вошел в историю литературы «Естественной историей», имеющей не только научное, но и художественное значение, написанной с пышными ораторскими сентенциями. В те времена наука и словесность еще не разделялись кардинально и от трудов ученых ожидали изящества стиля.