Путеводная звезда

Капитанов окончательно сбитый с толку, почти лишился речи, но с неимоверным усилием взяв себя в руки, смог выдавить из себя. – Конечно. – И больше ни слова.

– Так куда мне пройти для заключения договора? – спросила Фелицата, невинно хлопая ресницами.

– А… а…а…, в редакцию, кабинет 27, аккурат там Спиридон Федотович Вам все объяснит, а так корректура, редактура, ну сами знаете, вы человек уже опытный. В общем, – как жаль, что нельзя вечно говорить слово «Конечно», – подумал Аркадий Вениаминович, так и не обретя красноречие.

– Хорошо, я все поняла, усвоила, учла, все сделаю, буду тише мыши, не слово лишнего, все что будут говорить, буду делать без нареканий и спора, не бойтесь за меня, я хотя и не произвожу впечатление барышни сдержанной, но все таки когда надобно, смогу смолчать, – заключила она, пятясь к двери.

Фелицата уже почти вышла, когда вдруг резко обернулась, и пристально посмотрев на Капитанова, спросила: – Аркадий Вениаминович, не сочтите за дерзость, разрешите спросить, а какой Вам момент в книге понравился больше всего?

Ни минуты не мешкая, он ответил: – Как Карлос Парго, после сокрушительного шторма, и погибельного штиля, измученный и обессиленный, потеряв всякую надежду и веру на спасение, находит свой дом, лишь тогда, когда сдается на милость судьбы и следует за звездами, – и улыбнулся. – Точнее за одной, что светит ярче других.

Дыхание Фелицаты на минуту остановилось, она смело посмотрела в его умные глаза, но тотчас, будто устыдившись своей дерзости, отвела взгляд и скрылась за дверью, оставив его и смущенного и раздосадованного и счастливого одновременно.

Окунувшись в творческий, а по большей части технический процесс Фелицата не заметила как пролетело три недели, вот уже послезавтра рождество, а ей и дело до того нет. Книга, книга, книга, вот чем были заняты все ее мысли.

И сейчас, в столь поздний час, заметив как недовольно и недружелюбно смотрит на нее Афанасий Иванович, она в сотый раз сделала вид, будто этого не замечает и продолжила:

– Как вы считаете, какое следует лучше использовать прилагательное: «фатальный» или «роковой»? – спросила она, скользя пальцами по листу бумаги, сплошь в зачеркиваниях, исправлениях или странных сносках, отчего рукопись, больше походила на карту поле боя, нежели на роман.

Но Афанасий Иванович уже не слушал, он посмотрел на часы, и уже хотел было прервать сумасшедшую девицу, как его опередили.

– Фелицата Александровна, да уймитесь же вы, наконец, несчастный Афанасий Иванович, человек интеллигентный, оттого и терпеливый, но каждому терпению свой срок! – воскликнул Аркадий Вениаминович, входя в кабинет редактора.

Афанасий Иванович тотчас подскочил как ужаленный и начал кланяться: – Аркадий Вениаминович, право слово, не стоит Вам волноваться, я право слово и рад поработать, мне вот, предложи отдохнуть, а я не хочу, да я и не устал.

Аркадий Вениаминович громко засмеялся и сказал: – Полно, полно Вам голубчик, ступайте лучше домой, рождество скоро. Не гоже, на поводу у дам идти, у них знаете ли энергии, на целую типографию хватит, а мы с Вами голубчик уже не молоды, так что ступайте, я вас отпускаю и освобождаю из плена, Фелицаты Александровны, которой, к слову и самой уже пора, час поздний, – назидательно заключил он, посмотрев на Фелицату почти с отцовским укором.

Не потребовалось и секунды, как ее щеки вспыхнули от раздражения, уж что-что, а замечания в свой адрес Фелицата не любила, ох, как не любила. Но теперь они с Аркадием Вениаминовичем были не равны, начальник он и есть начальник, вот, станет знаменитой, прославится роман, тогда можно будет и возражать, а покамест, следует попридержать свой гнев в узде.

Только она хотела поблагодарить Афанасия Ивановича, как его уже и след простыл, и как это он умудрился преодолеть столько лестничных пролетов за минуту, верно, слишком домой хотел, – рассмеялась про себя Фелицата.

Попрощавшись со сторожем, она вышла из типографии, и уже было намеревалась направиться прямиком домой, как вдруг, вновь столкнулась на крыльце с Аркадием Вениаминовичем. То как он выглядел и как стоял, как никогда соответствовало его фамилии. Ноги широко расставлены, словно стоя на борту корабля он безуспешно боролся с качкой, сшитый на английский манер синий сюртук, напоминал морской, а в его глазах плясали дьявольские огоньки, будто бы в его намерения входило не что иное, как взять на абордаж, ни в чем не повинное и не подозревающее ни о чем, гражданское судно.

– Вы меня напугали, – выдохнула Фелицата от неожиданности.

– Простите Фелицата Александровна, не хотел Вас пугать, – впрочем, едва ли в его темных как морские глубины глазах читалось раскаяние. – Час поздний, – продолжил Капитанов, – не стоит барышне добираться одной, ежели бы я знал об этом раньше, никогда бы не позволил Вам засиживаться допоздна, словом давайте я вас подвезу. Мой экипаж к вашим услугам. Тем более, вам он уже знаком, словом со мной вы в безопасности, – сказав все это Аркадий Вениаминович лукаво улыбнулся и словно в подтверждении сказанных слов, подкрутил вверх свой рыжий пиратский ус.