Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию

В четверг, в праздник Тела Господня, я принял ванну – умеренно, чуть больше часа; потел очень мало и вышел оттуда без каких-либо ухудшений. Половину четверти часа поливал себе душем голову, а когда добрался до постели, глубоко заснул. Я получал больше удовольствия, принимая ванну и душ, чем от чего-либо другого. Я чувствовал в руках и других частях тела некоторый зуд, но заметил, что среди местных жителей имеется много чесоточных и что дети тут подвержены появлению молочных струпьев [которые называются achores]. Здесь, как и в других местах, местные пренебрегают тем, чего мы домогаемся со столькими трудностями; я видел многих, кто никогда не пробовал эти воды и кто совершенно их не ценит. Впрочем, тут мало стариков.

Вместе с мокротами, что постоянно выходили у меня с мочой, виднелся и окутанный ими песок, это была словно взвесь. Когда я поливал душем низ живота, это, думаю, производило то же действие, что и ванны, заставлявшие меня выпускать ветры. И я совершенно точно вдруг ощутил, что заметно уменьшилась припухлость на моем правом яичке, что у меня случается довольно часто: отсюда я заключил, что эту припухлость мне причиняют ветры, которые там заключены. В пятницу я принимал ванну как обычно, но немного дольше поливал себе душем голову. Необычайное количество постоянно выходившего песка навело меня на подозрение, что он выходит из почек, где был заключен, потому что, надавливая на них и разминая этот песок, я сбивал его в большой комок, а это доказывает, что он происходит скорее оттуда, чем из воды, которая немедленно выгнала бы его оттуда. В субботу я пробыл в ванне два часа, а душ принимал больше четверти часа.

В воскресенье я сделал передышку. В тот же день один дворянин устраивал бал.

Отсутствие часов, которых тут не хватает (как и в большей части Италии), кажется мне большим неудобством.

В доме с купальней имеется [изображение] Святой Девы с этой стихотворной надписью:

Auspico fac, Diva, tuo, quicumque lavacrum
Ingreditur, sospes ac bonus hinc abeat

[691]

Невозможно перехвалить красоту и пользу метода, который они используют, чтобы возделывать горы вплоть до самой вершины, устраивая там большие кольцевые террасы в виде лестниц, которые опоясывают их вокруг, и укрепляя верх этих ступеней то камнями, то какой-нибудь другой облицовкой, когда земля недостаточно крепка сама по себе. Насыпная площадка этой террасы в зависимости от того, широка она или узка, засеяна зерном, а ее край в сторону долины, то есть ее периметр или охват, окружен виноградниками; и, наконец, повсюду, где нельзя ни найти, ни сделать ровное место, возле вершины, например, везде посажены лозы.

На балу у болонского дворянина одна женщина принялась танцевать, поставив на голову вазу, полную воды, и, держа ее все время крепко и прямо, сделала много очень смелых движений.

Врачи удивлялись, видя, что большинство французов пьют воду утром, а потом в тот же день принимают ванны.

В понедельник утром я оставался в купальне два часа, но не принимал душ, потому что мне взбрело в голову выпить три фунта воды, которые меня немного растревожили. Каждое утро я промывал там глаза, держа их открытыми под водой, отчего мне было ни хорошо, ни плохо. Думаю, что избавился от своих трех фунтов воды в купальне, потому что много мочился; а потел даже немного больше обычного и избавился от кое-чего другого. Как и в предыдущие дни, я чувствовал свое чрево более замкнутым, чем обычно, я принял, следуя приведенному выше рецепту, три грана маринованного кориандра, который помог мне выпустить много ветров, которыми я был переполнен, и еще кое-что. Но хотя я великолепно прочистил себе внутренности, там постоянно чувствовались покалывания, которые я приписывал скорее скоплению ветров, нежели чему-либо другому. Во вторник я оставался в купальне два часа, полчаса провел под душем и совсем не пил. В среду я провел в купальне полтора часа и примерно полчаса принимал душ.

По правде сказать, до настоящего времени, из-за того что я недостаточно знал этих людей и слишком мало общался с ними, я не заметил в них тех чудес ума и рассудительности, которые слава им приписывает. Я не видел в них никаких необычайных способностей и, наоборот, видел, как они восторгались и придавали слишком большое значение нашим маленьким преимуществам[692]. Тем не менее в тот же день несколько врачей, собравшись на консилиум, высказали важное мнение насчет одного молодого сеньора, г-на Паоло Чези (племянника кардинала с той же фамилией), который был на этих водах, и вот они пришли ко мне с просьбой, чтобы я выслушал их рассуждение и приговор, потому что он [сказанный сеньор] решил полностью довериться моему решению. Я тогда посмеивался про себя, но подобные вещи не раз случались со мной и здесь, и в Риме[693].