Путевые чудесные приключения барона Мюнхаузена

ПУТЕВЫЕ ЧУДЕСНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ БАРОНА МЮНХАУЗЕНА (Передѣлано съ Англiйскаго языка)

Предисловие

Дети, у вас есть свои грустные минуты, в которые необходим душевный отдых, как роса необходима поблекшему цветку. В эти минуты чтение легкой и комической книги освежает мысль и чувство. Смех иногда также нужен человеку, как и слезы. Они идут в жизни рядом, рука об руку, как пасмурный старик с веселым юношей, как мать в глубоком трауре со счастливой невестой. Посмотрите па природу; она чередует туманные и ненастные дни с ясными; и прелесть майского утра мы любим и ценим только потому, что есть осенняя непогода и зимний холод.

Книга Мюнхаузена заставляет смеяться, как хохот и гримаса умного фигляра. Но не в этом главная цель ее. Всмотритесь глубже, и вы увидите, что она вызывает на вопросы, и под видом юмора дает горькие уроки. Она осмеивает чудесное, представляя его в карикатуре; она ложью разрушает ложь, а это очень важно в вашем воспитании.

Вы, конечно, помните то время, когда вы засыпали в колыбели под говор или песню няньки, когда вас пугали ночными привидениями или заставляли верить всякому вздору. С этого начинается несчастное воспитание каждого из нас. Прежде чем мы принимаем чистые и верные понятия, нас окружает мир ложных верований. Он заслоняет от нас, как темная пелена, лицевую сторону жизни и природы; он приучает нас к нравственному бессилию и рабству. Когда мы подрастаем, эти первый впечатления долго, иногда целую жизнь преследуют нас, как дурные сны суеверную старуху. Нам все кажется, что духи и домовые, о которых мы слышали от нянек, действительно существуют. Под влиянием этой уверенности, нас беспокоит ложный страх, сомнение и раздумье; они отравляют лучине часы в жизни, наводя тоску и апатию.

Вера в чудесное есть признаки невежества и страха. Человек живет ею в ту пору, когда круг познаний его тесен, когда он не рассуждает. Веру принимает фантазия, то есть, та способность, которая, подобно магическому зеркалу, раскрашивает, преувеличивает и изменяет действительные предметы. Кто живет только одной фантазией, тот действуете, как лунатик, в сфере призраков и иллюзий. Совсем иначе работает ум; он постоянно допытывается положительного факта, наблюдает, сравнивает и анализирует. Чем скорей мы переходим от первого состояния ко второму, т. е. чем больше начинаем работать умом и чем меньше фантазией, тем умственное развитие верней и успешней. Оно вытесняете веру, как твердое металлическое тело вытесняет жидкое. Кто, например, из нас не верил искренно в ту басню, что Иисус Навин остановил солнце или Моисей раздвинул палкой воды Красного Моря и перешел через него, как по сухой земле? В десять или двенадцать лет мы принимали эти вымыслы за истины, да еще божественные. Есть миллионы людей, которые с этой верой умирают. Но положим, что мы все — от первого и до последнего — знаем законы природы и, на основании их, умеем проверить эти явления; тогда мы сочли бы их точно такой же сказкой, как рождение Минервы из мозга Юпитера или восхождение Мюнхаузена на луну. Поэтому чем мы раньше начинаем думать и понимать действительный вещи, тем скорей освобождаемся от слепой веры.

Вера в чудесное необычайно вредить нам. Она вредит сама по себе — тем, что отнимает у нашего ума силу и энергию. Вместо того, чтоб самим доискиваться истины, мы берем чужую выдумку за аксиому и, не замечая ее нелепости, повторяем ее, как затверженную молитву, которой не понимаем, как пословицу, которую постоянно слышим. Переходя из рода в род, из века в век, эта выдумка обращается в закон, и мы привыкаем к нему, как овца к своему стойлу. Если явится ум яркий, смелый, и станет доказывать нам, что это ложь, большинство сердится и проклинает его. За такое благородное обличение лжи много погибло славных людей: Афиняне отравили Сократа, католические монахи сожгли Савонаролу и сгубили Галилея; Испанские инквизиторы замучили тысячи жертв ужасными муками.