Путевые впечатления. Юг Франции

Госпожа де Монтеспан завещала свое сердце монастырю Ла-Флеш, свое тело — аббатству Сен-Жермен-де-Пре, а внутренности — монастырской церкви Сен-Мену, находящейся в трех льё от Бурбон-л'Аршамбо. Ла-Флеш и Сен-Жермен-де-Пре получили завещанное им, а для того чтобы воля усопшей была исполнена до конца, некоему крестьянину было поручено отвезти в соседнюю церковь ту часть останков, что предназначались ей. К несчастью, никто не позаботился предупредить его, какой именно груз ему поручен. Посреди дороги посланцем овладело любопытство и ему захотелось узнать, что он везет; открыв ящик, крестьянин решил, что над ним просто зло пошутили, и выбросил все содержимое ящика в ближайшую придорожную канаву. В это время по дороге шло стадо свиней, и самые грязные из животных сожрали внутренности самой надменной из женщин.

Выйдя из дома Ашиля, мы оказались на площади Капуцинов, где находится бассейн с минеральной водой и резервуары, откуда она вытекает. Эти резервуары представляют собой три огромных колодца, в глубине которых, как кажется на первый взгляд, вода постоянно пребывает в состоянии кипения. Однако, чуть присмотревшись, можно обнаружить, что это бурление происходит вследствие выделения газа; это выделение приводит к появлению пара: он совершенно незаметен в теплую и сухую погоду, но становится видимым во влажном воздухе, и, когда надвигается гроза и пока она длится, над источниками образуется настолько густой туман, что с одного края бассейна не виден другой. Это явление связано с тем, что, чем больше атмосферный воздух давит на воду, тем меньше расширяется теплород, тем меньше выделяется газа и, следовательно, тем меньше образуется пара, в то время как, напротив, чем меньше вода сжата атмосферным воздухом, становящимся легче во время грозы, тем больше расширяется теплород, тем, соответственно, больше выделяется газа и тем заметнее становится пар. Впрочем, нам пришлось стать свидетелями того, как на протяжении четырех часов меняется эта картина. Вода здесь зеленоватого цвета, особенно в бассейнах, где она в большей степени подвергается воздействию воздуха, чем в источниках и резервуарах, и от нее исходит запах сероводорода. Вблизи резервуаров этот запах довольно слаб и совсем пропадает, когда вода какое-то время постоит в сосуде, но в душевых кабинах он порой усиливается настолько, что если из предосторожности не открыть отдушины, то там можно задохнуться. Вода имеет кисловатый, соленый и серный вкус: если ее охладить, она теряет свою резкую остроту и приобретает привкус щелочи; в нагретом же состоянии вода становится тошнотворной.

Бурбон-л'Аршамбо уже во времена Цезаря славился своими термальными водами. Римские легионеры были привычны к нежному солнцу, мягкому воздуху и теплым водам Италии и, после того как им пришлось щитами прокладывать себе путь сквозь снега Оверни, смотрели на эти курящиеся воды, бьющие ключом вдоль их дороги, как на небесное благословение. Они создали на этом месте поселение, разрушенное впоследствии нашествием франков и исчезнувшее вместе с римской цивилизацией. Варвары, пришедшие на смену римлянам, не имели никакого понятия о целебных свойствах минеральных вод, хорошо известных Аристотелю, Гиппократу и Галену. Авиценна был первым, кто вновь заговорил о них где-то в девятом веке, но лишь в шестнадцатом веке, благодаря опытам Дженнера, Баччо, Ботрена и Фаллопия, к лечению водами снова стали относиться благосклонно. Век спустя Гастон, брат Людовика XIII, поправил свое здоровье на водах Бурбон-л'Аршамбо, что положило начало их известности, а частые приезды сюда г-жи де Монтеспан еще более способствовали их славе.

Алье указал нам на приближение грозы и призвал нас не задерживаться более с началом осмотра. В первую очередь мы направились к Кикенгронь; эта башня, стоящая в отдалении, была возведена — по словам одних, Аршамбо Великим, по словам других, Людовиком I — с пренебрежением к правам жителей города. Дорожа своими привилегиями, горожане вступились за них с оружием в руках, но строитель башни поднялся вместе со своими солдатами на прилегавшие к ней укрепления и, нацелив метательные орудия на недовольных, с высоты крепостных стен крикнул им: «Она будет построена, кто бы там ни брюзжал!» Так вследствие негодования народа это творение деспотичного властителя было наречено именем, сохранившимся до наших дней.

Тем временем наше внимание призывал к себе остов гигантского замка; мы направились в его сторону и обнаружили, что его старые развалины сплошь заселены бедняками-крестьянами, подобно воробьям и ласточкам нашедшим себе прибежище во всех уголках феодального донжона, где можно было свить гнездо. Как и повсюду, самые сильные устроили себе самые лучшие жилища.