Путевые впечатления. В России. Часть первая

Перед тем как отправиться в обратный путь, он бросает последний взгляд на это море, казалось, подчинившееся ему, как и степи, казаки, турки, шведы, датчане, и улыбается при мысли о своем триумфе.

Но что же он видит?.. Бот, севший на мель, бот, полный солдат и матросов: они охвачены страхом и вот-вот погибнут!

Сначала Петр бежит к берегу и кричит им, пытаясь объяснить, какие действия они должны совершить. Но голос его теряется в шуме волн и воплях тех, кто терпит бедствие. Петр приказывает прийти им на помощь, но те, к кому он обращается, не решаются это сделать. Тогда, забыв о двойной опасности, которая ему угрожает, он бросается в лодку, но, не сумев сдвинуть ее с места, кидается в воду, вплавь добирается до гибнущего судна, становится среди этих растерянных людей, берет на себя управление и доставляет их целыми и невредимыми к берегу.

Насколько же Петр на Лахте превзошел Людовика XIV на берегах Рейна!

Однако в тот же вечер императора охватила лихорадка, дизурия вонзила свои когти в самые недра его внутренностей, и умирающим он был привезен в Санкт-Петербург.

На этот раз царь уже не встанет со своего предсмертного ложа.

Но отсюда, с этого предсмертного ложа, он будет еще в состоянии давать наставления, команды, приказы.

По его распоряжению Беринг отправится в плавание, подобно Лаперузу, но, более удачливый, чем Лаперуз, он распространит границы Российской империи до Америки и назовет своим именем остров, который послужит ему могилой.

Чтобы Миних мог завершить строительство канала, ему по приказу царя предоставят двадцать тысяч рабочих и подчинят Сенат.

Екатерине он поручит свою Академию наук и укажет ей на Остермана, сказав: «Россия не может обойтись без него, ибо он один знает ее истинные интересы».

И все же царь поднимется еще раз 17 января 1725 года, в день Водосвятия, пренебрегая холодной погодой и мучительными болями. Он, кто уничтожил суеверия, будет набожен до конца!

Но уже 18 января ему станет плохо как никогда.

И на этот раз он окажется уже не на предсмертном, а на смертном ложе.

Девятнадцатого января все врачи Санкт-Петербурга созваны к умирающему; в Лейден и Берлин отправлены за консультациями курьеры. И вот в течение десяти дней, посредством самых сильнодействующих средств, еще более страшных, чем сам недуг, и исторгающих у больного крики, какие ни разу не исторгала у него болезнь, медицинская наука, находящаяся еще в зачаточном состоянии, грубая и, словно ребенок, неумелая, борется с призраком и не может изгнать его из покоев, в то время как больной, негодующий на собственную слабость, стыдящийся самого себя и впервые побежденный страданием, кричит: «О! Человек во мне — всего лишь жалкое животное!»

В конце концов 26 января Петр признает себя побежденным, примиряется с неизбежным, перестает бороться с болезнью и обращается к Небу; он просит оплатить его долги, освободить заключенных и принимает последнее причастие, говоря: «Господь, надеюсь, удостоит меня милосердного взгляда за то хорошее, что я сделал для своей страны!»

Двадцать седьмого января он хочет написать свою последнюю волю, он чувствует себя спокойнее, но это спокойствие — краешек савана, который смерть уже набросила на него: больного с трудом поднимают и вкладывают в его пальцы перо; с огромным усилием ему удается написать два слова:

«Отдайте все…»

Но тут перо выскальзывает из его руки, и он падает на подушки, шепча: «Анна! Пусть позовут мою дочь Анну!»

Та, которую призывает своим последним криком отец, прибегает. Однако уже слишком поздно: у него не только парализована рука, но и угас голос. Разум еще живет в царе, его глаза пытаются что-то сказать, но душа, которая упорно хочет расстаться с телом, уже не служит более посредником с миром. В течение еще пятнадцати часов остатки жизни, сохранившиеся в этом стойком сердце, борются со смертью. Наконец, 28 января 1725 года, около четырех утра, в час, когда глаза царя обычно открывались, они закрылись навсегда.

Но великое жизненное начало, одухотворявшее великого человека, не умирает вместе с ним; оно передается следующим поколениям, проникает в будущие века; прошло почти полтора века со дня смерти Петра, а Россия еще живет жизнью своего могущественного императора. И в самом деле, память о нем живет повсюду: от Балтийского моря до Каспийского, от Архангельска до Риги, от Волги до Дуная, от Азова до Ботнического залива, и я ручаюсь, что, куда бы вы ни ступили, там уже ступала его нога. Вопреки обыкновению наций, русские благодарны Петру за то доброе, что он сделал для своего народа. В Москве и в Санкт-Петербурге, в городах и деревнях, на корабельных верфях и на полях сражений собраны с благоговейной заботой воспоминания, предания и легенды, связанные с его личностью. Эти воспоминания, легенды и предания мы и сами собираем с чувством глубокого почтения, какое внушает нам гениальный человек, будь то Цезарь или Карл Великий, Людовик Святой или Петр Великий, Густав Адольф или Наполеон.

Ну а теперь, закончив обозревать этого исполина, отважно войдем в его царство.