Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Ночью миновали мы островъ Мителенъ и на другой день увидали берегъ Трои и могилу Ахилеса. Здсь, на безплодномъ, низкомъ берегу возвышаются некрасивыя на взглядъ укрпленія: картина эта не живописне той, которую можно видть въ усть Темзы. Потомъ прошли Тенедосъ, крпости и городъ Дарданельскаго пролива. Вода была грязна, воздухъ не слишкомъ тепелъ, и насъ радовала мысль, что завтра будемъ мы въ Константинопол. Въ продолженіе всей дороги отъ Смирны, музыка не прекращалась у насъ на палуб. Съ нами халъ нмецкій прикащикъ; мы не обращали на него вниманія; но вотъ, въ полдень, взялъ онъ гитару и, аккомпанируя на ней, сталъ насвистывать вальсы съ такимъ неподражаемымъ искусствомъ, что дамы вышли изъ каютъ, а мужчины оставили чтеніе. За вальсами послдовала такая очаровательная полька, что два молодые человка изъ Оксфорда принялись кружиться на палуб и исполнили этотъ народный танецъ съ замчательной легкостью. Видя, что они выбились изъ силъ, и никто не танцуетъ, геніальный свистунъ снялъ пальто, взялъ пару кастаньетъ и, не переставая насвистывать, принялся отплясывать мазурку съ необыкновенной ловкостью. Мы были веселы и счастливы какъ нельзя боле. Свистъ этого человка познакомилъ между собою даже тхъ путешественниковъ, которые до-сихъ-поръ не сказали другъ другу ни одного слова; на корабл воцарилась веселость, и вс мы ршились единодушно кутнуть за ужиномъ. Ночью, скользя по волнамъ Мраморнаго моря, смастерили мы пуншъ, произнесли нсколько спичей, и тутъ въ первый разъ, по прошествіи пятнадцати лтъ, услыхалъ я «Old English gentleman» и «Bright chanticleer proclaims the morn», проптые такимъ энергическимъ хоромъ, что, казалось, сейчасъ явятся блюстители порядка и разгонятъ насъ по домамъ.

VIII Константинополь. — Каики. — Турецкая баня — Сутанъ. — Турецкія дти. — Скромность. — Сераль. — Пышки для султаншъ. — Блистательная Порта

Съ восходомъ солнца вышли мы изъ каютъ взглянуть на знаменитую панораму Константинополя; но, вмсто города и солнца, увидали блый туманъ, который началъ рдть только въ то время, когда пароходъ подошелъ къ Золотому Рогу. Здсь раздлился этотъ туманъ на длинныя пряди; медленно, другъ за другомъ, подымались он, какъ дымка, закрывающая волшебную сцену театра. Желая дать вамъ приблизительное понятіе о чудной красот открывшейся передъ нами картины, я могу указать только на блестящія декораціи Дрюри-Лэнскаго театра, которыя, во время дтства, казались намъ также великолпны, какъ самыя роскошныя сцены природы кажутся теперь, въ періодъ зрлаго возраста. Видъ Константинополя похожъ на лучшія изъ декорацій Стэнфильда, виднныя нами въ молодости, когда и танцовщицы; и музыка, и вся обстановка сцены наполняли сердца наши той невинной полнотою чувственнаго удовольствія, которая дается въ удлъ только свтлымъ днямъ юности.

Этимъ доказывается, что наслажденія дтской фантазіи полне и сладостне всхъ наслажденій въ міръ, и что панорама Стэнфильда удачно стремилась къ осуществленію грезъ этой фантазіи, потому-то я и привелъ ее для сравненія. Повторяю: видъ Константинополя похожъ на nec plus ultra діорамы Стэнфильда со всей ея обстановкою: съ блестящими гуріями, воинами, музыкою и процессіями, которые радуютъ глаза и душу красотой и гармоніею. Если не восхищались вы ею въ театр, тогда сравненіе мое не достигаетъ своей цли; оно не дастъ вамъ ни малйшаго понятія о томъ эффект, который производитъ Константинополь на душу зрителя. Но кого не увлекалъ театръ, того нельзя увлечь словами, и вс типографическія попытки взволновать воображеніе такого человка были бы напрасны. Соединимъ, какимъ бы то ни было образомъ, мечеть, минаретъ, золото, кипарисъ, воду, лазурь, каики, Галату, Тофану, Рамазанъ, Бакалумъ и т. д.,- по этимъ даннымъ воображеніе никогда не нарисуетъ города. Или, предположите, что я говорю, напримръ: высота мечети св. Софіи, отъ центральнаго камня помоста до средняго гвоздя луны на купол, равняется четыреста семидесяти тремъ футамъ; куполъ иметъ сто-двадцать-три фута въ діаметр; оконъ въ мечети девяносто-семь и т. д. Все это правда; и однако же, кто по этимъ словамъ и цифрамъ составитъ идею о мечети? Я не могу сообщитъ врныхъ извстій о древности и размрахъ всхъ зданій, построенныхъ на берегу, о всхъ шкиперахъ, которые снуютъ вдоль него, Можетъ ли воображеніе ваше, вооруженное аршиномъ, построить городъ? Но довольно воевать съ уподобленіями и описаніями. Видъ Константинополя очаровательне, милй и великолпне всего, что я видлъ въ этомъ род. Онъ заключаетъ въ себ удивительное соединеніе города и садовъ, кораблей и куполовъ, горъ и воды, съ самымъ здоровымъ для дыханія воздухомъ и самымъ яснымъ небомъ, раскинутымъ поверхъ этой роскошной сцены.