Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Партія наша двинулась въ путь часа въ четыре: леди на носилкахъ; Француженка, горничная, на срой лошади; кавалеры также, какъ и вашъ покорнйшій слуга, на высокихъ сдлахъ, а слуги, проводники и грумы на разныхъ вьючныхъ животныхъ — всего было четырнадцать человкъ. Прибавьте къ этому двухъ препочтенной наружности Арабовъ, съ сдыми бородами, въ блыхъ чалмахъ и блой одежд; при бедрахъ ихъ изгибались сабли, а за спиной висли длинныя винтовки. Никогда не видывалъ я боле почтенныхъ воиновъ. Сдерживая горячихъ коней своихъ, тихо хали они по сторонамъ носилокъ. Когда выбралась мы изъ крутыхъ улицъ города въ открытыя поля, освщенныя луной и звздами, эти воины двинулись впередъ позда и повели караванъ нашъ по дорог, обсаженной какими-то дьявольски странными, щетинистыми грушами. Казалось, деревья жги выросли въ тартар. Вотъ появлялась заря, сперва пепельная, потомъ зеленая и наконецъ пурпуровая. Воинственныя фигуры нашихъ предводителей живописно рисовались на горизонт, ярко освщенномъ ею. Видъ этой маленькой кавалькады и природы, окружавшей ее, навсегда останется въ моей памяти, какъ одно изъ самыхъ свжихъ и наиболе пріятныхъ впечатлній, которыя удалось извдать мн съ того дня, когда въ первый разъ увидалъ я плотину Кале. Мы напоили лошадей своихъ водою изъ прекраснаго восточнаго фонтана и при полномъ свт дня въхали въ шаронскую долину, знаменитую нкогда своими розами; но теперь очень скудно обработанную, хотя и все еще прекрасную.

Здсь увидали мы вдали другую кавалькаду. Наши блые воины поскакали впередъ опросить ее. Мы тоже пустили скакуновъ своихъ рысцою, и держа зонтики, какъ держалъ копье свое Ричардъ, стремясь навстрчу Саладина, неустрашимо хали къ незнакомому каравану. Оказалось, что это были благочестивые польскіе жиды, плывшіе съ нами изъ Константинополя. Мы привтствовали ихъ радостнымъ крикомъ; оба каравана, соединясь вмст, двинулись гуськомъ, проходя въ часъ по четыре мили. Предводителемъ еврейской партіи былъ Арабъ, съ перешибеннымъ носомъ, съ пистолетами, саблею и ружьемъ; желтая, дамасская ткань обвивала его голову, а носъ былъ залпленъ пластыремъ. Онъ халъ на срой лошади, покрытой блестящей сбруею; чудный, арабскій конь его ржалъ, прыгалъ и становился на дыбы, приводя всхъ насъ въ удивленіе.

Только лишь наздникъ этотъ кончилъ свои эволюціи, какъ поднялось другое облако пыли, въ которомъ мелькнули вооруженные всадники. Во глав этой партіи халъ Арабъ и за нимъ два янычара съ серебряными булавами, блиставшими на солнц. Они провожали новаго генеральнаго консула Соединенныхъ Штатовъ, который спшилъ занять постъ свой въ Іерусалим.

Перешибенный носъ немедленно подъхалъ къ американскому Арабу, вынулъ свою трубку и подалъ ее противнику, въ знакъ вызова на джигитство. Вслдъ за этимъ понесся онъ по степи, описывая круги, обращаясь назадъ и принимая всевозможныя направленія. Американецъ подражалъ ему. Потомъ оба воина вступили въ бой. Замтьте, мы любовались этимъ турниромъ въ шаронской долин, передъ Яфою. Бдный пластырь, видя, что онъ не можетъ одолть своего противника, вызвалъ его на скалу и полетлъ впередъ, сломя голову; Американецъ пустился вслдъ за нимъ. Перешибенный носъ былъ побжденъ въ другой разъ; Янки стали презрительно здить вокругъ него, и этимъ отклонили попытку къ дальнйшему состязанію двухъ соперниковъ.

Чего можно еще требовать отъ человка? Рыцари и паладины не могли бы сдлать ничего боле. Ни въ одномъ роман Вальтера-Скотта не читалъ я такой прекрасной и блестящей сцены. Степенные воины нашего позда не принимали участія въ скачк молодыхъ людей. Важно хали они въ своихъ блыхъ чалмахъ подл носилокъ леди; длинныя дула винтовокъ высоко подымались надъ ихъ спиною.