Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Было такъ рано, что только начинали отпирать лавки; но церкви были уже отворены, и мы встртили довольно женщинъ, направлявшихъ къ нимъ путь свой. Въ маленькой ножк ихъ, черныхъ глазахъ и прекрасныхъ блдныхъ лицахъ, не закрытыхъ черной мантильею, не находили мы ничего сходнаго съ грубой и смуглою физіономіею лиссабонокъ. Новые соборы, воздвигнутые теперешнимъ епископомъ на его собственныя деньги, отличались изящной архитектурою; однакоже народъ, минуя ихъ, шелъ преимущественно въ маленькія церковки, загроможденныя алтарями и фантастическими украшеніями, позолотой и паникадилами. Здсь велно было остановиться намъ у толстой желзной ршетки, за которою увидли мы колно-преклоненныхъ монахинь. Многія изъ нихъ, прервавъ молитву, съ любопытствомъ смотрли на насъ, также какъ и мы на нихъ, сквозь отверстія ршетки. Мужскіе монастыри были заперты; тотъ, въ которомъ находятся знаменитыя произведенія Мурильо, обращенъ въ академію художествъ. Проводникъ нашъ былъ убжденъ, что въ картинахъ не можетъ заключаться ничего занимательнаго для иностранца, а потому и повернулъ оглобли къ берегу, гд за вс труды свои и увдомленія взялъ съ насъ только три шиллинга. И такъ пребываніе наше въ Андалузіи началось и кончилось до завтрака. Отсюда пошли мы въ Гибралтаръ, любуясь мимоходомъ на черную эскадру принца Жуанвилля, на блыя зданія С. Мари и горы Гранады, краснвшія за ними. Самыя названія эти такъ хороши, что пріятно писать ихъ. Провести только два часа въ Кадикса — и это чего-нибудь да стоитъ. Здсь видли мы настоящихъ donnas и caballeros, видли природныхъ испанскихъ цирюльниковъ, взбивающихъ мыло въ мдной посудин, и слышали гитару подъ балкономъ. Высокій парень, съ густыми усами, въ полинявшей бархатной куртк, бжалъ за нами, напвая и припрыгивая. Гитары у него не было, но онъ очень искусно подражалъ ей голосомъ и щелкалъ пальцами не хуже кастаньетовъ; плясалъ онъ такъ мастерски, что Фигаро или Лаблашъ могли бы позавидовать ему. Голосъ этого молодца до сихъ поръ гудитъ еще въ ушахъ у меня. Съ большимъ удовольствіемъ припоминаю я прекрасный городъ, синее море, испанскіе флаги, разввавшіеся на шлюпкахъ, которыя сновали вокругъ насъ, и громкіе марши жуанвилевыхъ музыкантовъ, провожавшія насъ при выходъ изъ залива.

Слдующей станціею былъ Гибралтаръ, гд предстояло намъ перемнить лошадей. Солнце еще не сло, когда пароходъ нашъ плылъ вдоль мрачныхъ горъ африканскаго берега; къ Гибралтару подошли мы передъ самымъ пушечнымъ выстрломъ. Утесъ этотъ чрезвычайно похожъ на огромнаго льва, который улегся между Атлантикой и Средиземнымъ моремъ для охраненія пролива. Другой британскій левъ — Мальта, готовый прыгнуть на Египетъ, вонзить когти въ Сирію или зарычать такъ, что ревъ его будетъ слышенъ въ Марсел.

На глаза студента, Гибралтаръ несравненно страшне Мальты. Такъ грозенъ видъ этого утеса, что всходъ на него, даже безъ привтствія бомбъ и выстрловъ, кажется отважнымъ подвигомъ. Что же должно быть въ то время, когда вс эти батареи начнутъ изрыгать огонь и ядра, когда вс эти мрачныя пушки станутъ привтствовать васъ перекрестными выстрлами, и когда, вскарабкавшись по отвсной дороги до первой площадки, вы встртите на ней британскихъ гренадеровъ, готовыхъ вонзить штыки свои въ бдный желудокъ вашъ, чтобы сдлать въ немъ маленькое искусственное отверстіе для свободнйшаго дыханія? Не врится, когда подумаешь, что солдаты ршаются карабкаться по этой крутизн за шиллингъ въ день: другой на ихъ мст запросилъ бы вдвое больше за половину такой дороги. Облокотясь на бортъ корабля, покойно измряешь взорами объемистую гору на всемъ протяженіи ея отъ башни, построенной внизу, до флага на вершин, гд громоздятся самыя затйливыя зданія для убійства. Негодный для приплода конекъ моего воображенія — пресмирное животное. Онъ можетъ разъзжать только по паркамъ, или бгать легкой рысцою въ Потней и назадъ въ тсное стойло, къ яслямъ, которыя набиты овсомъ до верху; не способенъ онъ карабкаться по горамъ и нисколько не пріученъ къ пороху. Нкоторые жеребчики такъ горячи, что при первомъ взгляд на укрпленіе становятся на дыбы; обстрлянный боевой конь только всхрапнетъ и промолвитъ: «А-га!» какъ скоро намекнутъ ему на битву.

III Спутники. — Леди Мэри-Вудъ

Семидневный путь нашъ приближался къ концу. Передъ нами, въ синемъ мор, бллъ мысъ Трафальгаръ. Я думаю, не слишкомъ пріятно было смотрть на него морякамъ Жуанвиля. Вчера видли они Трафальгаръ, а завтра увидятъ С. Винсентъ.

Одинъ изъ ихъ пароходовъ потерплъ крушеніе у африканскаго берега, и Французы должны были сжечь его, изъ опасенія, чтобы не овладли имъ Мавры. Это былъ двственный корабль, только-что выступившій изъ Бреста. Бдная невинность! Умереть въ первый же мсяцъ союза своего съ богомъ войны!