Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Разсказывать исторію лейтенанта Бонди, не значитъ ли нарушать довренность? Но тутъ причина извиняетъ мой поступокъ. Это добрый, прекрасный и благородный характеръ. Почему должны бы мы, жалкіе льстецы; удивляться только тмъ людямъ, которымъ все удается въ этомъ мір? Когда пишемъ мы повсть, наше увсистое, грубое воображеніе стремится только къ тому, чтобы женить героя на богатой невсть и сдлать его наслдственнымъ лордомъ. Какой ложный, гадкій урокъ для нравственности! И однако же мн также хотлось бы мечтать о счастливой Утопіи, подъ облачнымъ небомъ мирной страны, гд другъ мой, кроткій лейтенантъ, при входъ на палубу своего корабля, нашелъ бы въ строю всю команду, пушки въ честь его выбросили бы изъ жерлъ своихъ огромное пламя (только безъ шума и безъ этого отвратительнаго запаха, которымъ отличается порохъ), и гд бы привтствовали его, какъ адмирала сэра Джэмса, или сэра Джозефа, или — куда ужь ни шло — какъ лорда виконта Бонди, кавалера всхъ орденовъ, какіе только есть на свти.

Я думаю, что этотъ, хотя и неполный, каталогъ довольно подробенъ, для того чтобы ознакомить читателя съ наиболе замчательными личностями, плывшими на леди Мэри-Вудъ. Въ одну недлю мы такъ привыкли къ этому пароходу, что были на немъ, какъ дома. Къ капитану, самому добрйшему, заботливому, расторопному и дятельному изъ капитановъ, мы чувствовали сыновнее и братское уваженіе; къ эконому, который доставлялъ намъ удивительный комфортъ и кормилъ отлично, — полнйшую благодарность; къ прислуг, быстро накрывавшей столъ и проворно переносившей тазы и рукомойники, — всевозможное расположеніе. Какъ дулъ втеръ и по скольку узловъ шли мы, все это вносилось куда слдуетъ; обо всхъ встрченныхъ на пути корабляхъ, о ихъ вооруженіи, тоннахъ, націи, направленіи, — разв не записывалъ съ удивительной точностью лейтенантъ, сидя каждую, ночь за своей конторкою, передъ огромнымъ листомъ, красиво и таинственно разлинованнымъ широкой линейкой? Да, я уважалъ всхъ, отъ капитана до матроса, и даже еще ниже: до повара, который, потя посреди кострюль передъ печкою, посылалъ вамъ, въ знакъ особеннаго расположенія, пряди волосъ своихъ въ суповой миск. И такъ, пока не остыли еще чувства и воспоминаніе, простимся съ добрыми товарищами, которые перевезли васъ въ своемъ маленькомъ ящик, составленномъ изъ желза и дерева, черезъ Британскій каналъ, Бискайскій заливъ и Атлантику, отъ Соутгэмптона до Гибралтарскаго пролива.

IV Гибралтаръ. — Военное Садоводство. — Все хорошо. — Мальта. — Религія и дворянство. — Древности Мальты. — Карантинъ. — Смерть въ карантин

Предположите, что представители всхъ народовъ, какіе только есть на земл, столпились въ Уэппин или Портсмутъ-Пойнт, въ своихъ національныхъ костюмахъ и мундирахъ, съ своимъ языкомъ и обычаями, — и вотъ вамъ главная улица Гибралтара, которая одна только и называется здсь улицею. Вс же прочіе промежутки между рядами домовъ зовутся скромненько проходами или лэнами, какъ, напримръ, Бомбъ-лэнъ, Бэтери-лэнъ и т. д. Евреи и Мавры составляютъ господствующее населеніе главной улицы; изъ оконъ «Красавца Матроса» и «Лихой Морской Лошади,» гд наши англійскіе моряки попиваютъ джинъ и пиво, несутся звуки хоровой псни: Вдали я двушку оставилъ за собою; тогда какъ сквозь ршетку испанской венты достигаютъ до васъ стукъ кастаньетъ и заунывное дребезжанье гитары. Очень любопытвое зрлище представляетъ эта улица вечеромъ, когда при яркомъ свт фонарей шумно движется вдоль нея густая толпа, очень разнообразно одтыхъ прохожихъ. Тутъ увидите вы и смуглыхъ Мавровъ въ блыхъ или красныхъ бурнусахъ, и загорлыхъ испанскихъ контробандистовъ, въ какихъ-то изогнутыхъ шапкахъ, надтыхъ сверхъ шелковаго платка, обхватившаго ихъ голову, и пьяныхъ матросовъ съ военныхъ и купеческихъ кораблей, носильщиковъ, Гануэзцевъ, жителей Галиціи и небольшіе отряды солдатъ, идущихъ на смну своихъ товарищей, которые содержатъ безчисленные караулы въ разныхъ частяхъ города.