Путевые записки эстет-энтомолога

Почти сутки я скрупулёзно изучал имеющиеся сведения о Раймонде и её аборигенах и обнаружил одно любопытное обстоятельство, которое ранее посчитал несущественным для своей акции. Для моего предприятия это по-прежнему оставалось несущественным, но сложившуюся на лайнере ситуацию частично проясняло. Раймондцы действительно не жаловали миелосенсориков любых рас – вероятно, в равной степени не желали, чтобы кто-либо копался как в их телах, так и мозгах. Тайну своего происхождения они берегли свято. Обнаружил я это совершенно случайно, затребовав списки туристических групп, побывавших на Раймонде за последний год. Надо сказать, что туризм на Раймонде процветал – вместе с торговлей экзотическими животными был чуть ли не основным источником дохода, – и список я получил внушительный. Но ни одного миелосенсорика среди туристов не обнаружил, как ни старался. Видимо, их отсеивали ещё на стадии формирования в консульствах списков туристических групп. Зато обнаружил, что двух туристов не допустили на планету из-за того, что медицинский тест на аллергию к формалину (в некоторых заповедных уголках Раймонды сохранились первозданные озёра, насыщенные формальдегидом) дал у них положительную реакцию. Имя туриста-кашторайца – Иоген Тпрница – мне ничего не говорило, хотя среди кашторайцев никогда не было миелосенсориков, зато бортайца Аугицо Портасу знал не понаслышке. Приходилось встречаться. Это был уникум среди бортайцев, обладавший редкими способностями миелосенсорика, хотя свои способности не афишировал, поскольку работал на службу галактической безопасности. Очевидно, не только землян беспокоила тайна происхождения раймондцев, если служба галактической безопасности попыталась заслать на планету своего агента. Так что отнюдь не из-за аллергии к формалину не пустили на Раймонду двух туристов. Это был только предлог.

Вместе с тем, покопавшись в собственной памяти с помощью биочипов, позволяющих восстановить эпизоды жизни с кинематографической точностью, я «вспомнил», что на некоторых выставках видел присутствовавших там одновременно миелосенсориков и раймондцев, а на Трапсидоре, в частности, даже «обратил внимание» на мирно беседующую за стойкой бара парочку: раймондца и каотийца. Выходит, не так уж патологически боятся раймондцы миелосенсориков, либо же во время своих инопланетных вояжей находят средство от вторжения в свой мозг чужого сознания. Типа экранирующей сетки на моей голове. Именно это и укрепило в мысли, что не всё так просто с ситуацией на лайнере. Одного из джокеров в рукаве неведомого игрока, затеявшего игру в выставку древнего земного искусства, я обнаружил, но сколько ещё карт и какого достоинства там находится, оставалось загадкой.

Отвлёк меня от анализа ситуации сигнал оповещения о получасовой готовности лайнера перед входом в гиперствор. И тогда я решил прекратить участие в навязанной мне чужой игре. Выяснил, что на данный момент от неё не исходит угрозы, и достаточно. Пора начинать свою игру, и не равён час объявиться некоему дотошному игроку, который попытается разгадать мой ребус.

4

Гиперпереход из Солнечной системы к Раймонде я проспал. Причём, на удивление, впервые после операции спал сладким сном младенца, без сновидений. Хорошую штуку – псевдожидкий матрас с антигравитационной прослойкой – придумал какой-то изобретатель. Горстями под него горох насыпай – самая привередливая принцесса не ощутит малейших неудобств.

Ничего нового для меня в гиперпереходе нет – посмотреть на него со стороны можно раз, другой, но когда счёт перевалил за сотню… Входя в гиперствор, лайнер словно растворяется в его мембране без остатка, а на выходе, расположенном иногда за многие тысячи световых лет от старта, наблюдается обратный процесс. Но это, повторюсь, если смотреть на лайнер со стороны; изнутри, то есть с обзорных площадок, пассажиры видят лишь мгновенную смену звёздного неба: вот только что над ними были одни созвездия, как вдруг – совершенно иные. Три процента землян испытывают при гиперпереходе лёгкое головокружение, остальные ничего не чувствуют. Я относился к большинству. Соврал я Броуди насчёт своей фобии к космическому пространству, но как-то ведь нужно было избавиться от его общества?

Система жизнеобеспечения сообщила, что мы уже четыре часа находимся на орбите космостанции «Раймонда-II», сейчас проводится стандартная проверка бортовых систем, и через три часа, после разделения отсеков, каждый пассажир пройдёт индивидуальный таможенный контроль. Приняв к сведению, что в моём распоряжении имеется три свободных часа, я решил отказаться от затворничества и пообедать в ресторане. Но Броуди об этом сообщать не стал. Зачем? Принимая условия его игры, я решил, перефразируя известную поговорку, поступать по-своему: если гора столь настойчиво стремится к Магомету, то он должен оставаться на месте.