Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI

С недавних пор российские власти для реализации дорогостоящих проектов все чаще стали использовать инструменты государственного или муниципально-частного партнерства (ГЧП/МЧП), чтобы разделить свои финансовые риски и ответственность в реализации проектов развития социальной инфраструктуры с частной стороной[365]. В рамках такого партнерства в проект вовлекаются предприниматели, которые готовы стать соинвесторами и подрядчиками строительства объектов государственной или муниципальной собственности, в том числе для оказания общественно значимых услуг, традиционно закрепленных за органами государственного и муниципального управления. Таким образом, происходит объединение финансовых, технологических, организационно-управленческих, кадровых и иных ресурсов государства и бизнеса, позволяющее преодолеть инерционность государственной административной машины и повысить эффективность вложений, придав ускорение отдельным проектам за счет частной инициативы и стремления представителей местного бизнеса помочь родным селам. Но если прецеденты реализации крупных ГЧП-проектов с гарантированным и весомым федеральным финансированием, с участием известных частных компаний и банков в современной России уже созданы (на условиях концессии в стране были построены автомагистрали, например, из Москвы в Санкт-Петербург, мосты и пр.), то о МЧП-проектах, которые бы позволили возвести в селах школы, больницы и другие упомянутые учреждения социально-культурной направленности, такого сказать нельзя. Местные власти в сельских районах, как правило, не в состоянии не только обеспечить свою часть финансирования, но и найти в качестве партнеров частные компании или отдельных предпринимателей, которые бы не побоялись рискнуть своими средствами и вложиться в подобный проект «на коммерческой основе», то есть с расчетом получить прибыль на сделанные инвестиции. В схеме муниципально-частного партнерства, как правило, не всегда понятен механизм получения «минимального гарантированного дохода», обеспечивающего возврат инвестиций, сделанных частной стороной, так как бесплатные услуги школы или детского сада для населения закреплены социальными гарантиями, а любым попыткам предоставить сельчанам дополнительные платные услуги образования, медицины препятствует традиционно низкий уровень платежеспособности потенциальных потребителей этих услуг.

Но, несмотря на отсутствие базы для развития «нормальных» МЧП-проектов в сельской местности, в рамках экспедиционных исследований в 2018 году мы встретили примеры того, как предприниматели за свои деньги при содействии местных властей возвели школы и примыкающие к ним объекты, стоимость строительства которых исчислялась не одним десятком миллионов рублей. Эти схожие между собой случаи мы обнаружили в татарском селе одного из регионов Поволжья и в русском селе одного сибирского региона. На их примере мы попытаемся разобраться, в чем причина подобных локальных чудес, что заставило сельский бизнес вкладывать в заведомо некоммерческие проекты, порой в ущерб основному делу, столь значительные средства. Следует ли это государственно-частное партнерство «не по правилам» считать простой благотворительностью, или за этими поступками стоят мотивы иного рода, через призму которых можно узнать нечто новое о жизни российской деревни и природе отношений между властью, бизнесом и населением? Каким образом подобные действия вписываются в контекст социального и административного порядка и становятся единицей обмена в политических трансакциях?

Кейс татарского села: поддержка единоверцев и новые бизнес-планы