Пути в незнаемое

Уже не три ли Звезды Героя, о коих написано в БСЭ, навели парня из телемоста на мысль о вреде, нанесенном Сахаровым Отечеству? Оно бы, может, и верно, будь они получены к юбилеям за беспримерные подвиги в области политического и хозяйственного руководства, а не за серьезные дела в области создания сверхоружия, без которого невозможен был бы ядерный паритет, а может быть, и мирная жизнь… Нет. Значит, из газет…

А в газетах писали… Сахаров-то боролся, в пылу этой борьбы он, вероятно, допускал ошибки и высказывался, как сегодня не сказал бы. «Толкователи» же толковали: наши — по-своему, зарубежные — по-своему.

Образ врага средства массового гипноза создавали с благородной целью — освободить своих пациентов от необходимости думать. Они берегли читателя, слушателя и зрителя от большой беды, которая могла возникнуть в связи с этим процессом: сначала думать, потом задуматься, а потом, глядишь, формулировать свои мысли. То, что в действительности говорил Сахаров, о чем он писал, могло побудить честного человека встать на защиту академика. Защитник мог невинно пострадать, что прибавило бы Андрею Дмитриевичу хлопот, поскольку он поставил себе целью жизни защиту человека, притесняемого за высказанную мысль.

Так вот — получается, что гипноз не только защищал нас, но и оберегал Сахарова от лишнего беспокойства. Эх, где я был со своим объяснением несколько лет назад! Цены бы мне не было, тем более что по части гипноза у меня есть кое-какой опыт. Помню, еще в Институте физкультуры физиолог профессор Горкин во время сеанса, отключив все каналы информации, кроме слуха, дал мне в руки кусок мела и сказал: «Это сахар, лизни!» Я лизнул… И не поверил более собственному вкусу, глазам своим не поверил, собственной тактильной чувствительности, а голосу гипнотизера — поверил: сладко. Даст бумагу, скажет: хлеб — съем.

Но природу можно обманывать до поры. Организм, не получая означенных голосом питательных веществ, начнет хиреть и, потеряв от слабости слух — тот единственный провод, по которому узнавал, что жить сладко, отвергнет наконец фальшивку и начнет искать то истинное, что поможет ему спасти себя и сохранить.

Ладно… Можно было не знать, что, родившись в семье русских интеллигентов, почитавших богатство души выше иных богатств, Андрей Сахаров, закончив МГУ в 1942 году, отправился не в науку, а на военный завод в Поволжье, где наизобретал много полезного для фронта; что после войны, поступив в аспирантуру Физического института к Игорю Тамму, без колебаний включился в дело, важность которого для Родины трудно переоценить; что его участие в создании термоядерного оружия в значительной степени определило успех этого дела; что его совместные с Таммом идеи в области управляемой термоядерной реакции явились основополагающими и сегодня, воплощенные в «Токамаках», разрабатываются во всем мире… Многого можно не знать, да ведь узнать было недолго. Только вот зачем узнавать, если почти семь десятков лет вдалбливали нам изо дня в день, что лишь ученье свет? А потому из опасения потерять в себе чужой голос и еще больше из страха — обрести свой мы всю жизнь нашу, единственную, неповторимую, последнюю нашу жизнь, приучились мерить не собственной любовью, честью, верой, состраданием, пользой своему народу и отечеству, а темными и предсказуемыми представлениями о ней верениц временщиков (канонизированных ими же самими, к счастью, лишь на время их собственной жизни). Словно они, заурядные в большинстве, вынесенные на социальный гребень объединяющими их качествами, и есть высший суд человеку и человеческому.

Кто они, бесчисленные имя-отчества: Андреи Александровичи, Андреи Палычи, Михаилы Андреичи… От моего, от твоего, от нашего имени казнившие нас и повелевавшие нами? Как назвать их? Страхделегатами?.. И как же, скажи на милость, им не любить всех, кто оставил это бесценное наследие?

Разумеется, я понимаю, что Сахаров был в какой-то степени защищен своей известностью и той огромной ролью, которую он играл в создании бомбы, но уверен, что, будь он лишен этой защиты, он все равно старался бы доказать свое право на борьбу за справедливость и разумный мир. Просто изменилась бы ситуация — не он бы кого-то защищал, а кто-то должен был бы защищать его.

В ядерном проекте он участвовал, не испытывая «комплекса Оппенгеймера», и успешно. В июле 1953 года 32-летний физик защищает докторскую диссертацию (12 августа была испытана первая водородная бомба), в октябре того же года становится действительным членом Академии наук СССР, а в декабре награждается Звездой Героя Социалистического Труда и Сталинской премией… Он продолжает работу над термоядерным оружием и, видимо, занимает в этом деле ведущую роль, если после испытания гигантской силы водородной бомбы в 1955 году маршал М. Неделин на полигоне предложил ему первым поднять тост за успех. Успех был безусловный, но черным его мерилом оказались и две «мирные» смерти — солдата и девочки, оказавшихся без укрытия за десятки километров от взрыва.