Пути в незнаемое

Этот вопрос ты слышал много раз, и опять он застает тебя врасплох.

Вот вечер, сейнер пришвартовался к пирсу. Ребятам не до отдыха, надо скорей разгружаться. Они стоят по колено в камбале, швыряют ее яростно в железную бадью, которую кран таскает к бункеру. Спешат, потому что другие сейнеры ждут своей очереди. Ребята серые, работали в море шестнадцать часов, а ты рыскаешь между ними и выбираешь себе из улова розовых слизней.

Вот один из работающих разгибается и заглядывает в твое ведро. «Зачем они тебе? Вкусные, да?» — «Вряд ли, — отвечаешь ты. — Мы на них работаем. Изучаем их нервную систему».

Он может усмехнуться и продолжать свое дело. Или может спросить: «А зачем?»

Ты можешь пропустить это мимо ушей — что, мол, разговаривать с необразованным человеком, не понимает величия науки. Можешь сказать: «Нужно». Можешь, наконец, пригласить его в лабораторию для разговора.

Они являются всей командой во главе с капитаном. Рассаживаются на полу и на ящиках. Пахнут рыбой. А у лаборатории вид внушительный, хоть это никакая не лаборатория, а просто комната восьмиклассницы Лорки, и коврик висит с оленями. На столе железный ящик метр на метр. Дверцы у него раскрыты. «Микроскоп, микроманипулятор», — показывает твой коллега. Шкалы, ручки, рукоятки и винты и провода. На ящике, вокруг ящика, куда ни посмотришь, — приборы, приборы. «Трансформатор, стабилизатор, генератор, усилитель, предусилитель»… Хорошо поет! Слева два осциллографа, на экранах бегают лучи, чертят мудрые трассы. Шкалы, ручки, рукоятки… («Это автомат для изготовления микроэлектродов».) И винты, и провода… На столах микроскопы, под столами мигает, над столами пленки висят, фотокамеры, кинокамеры, в одном углу гудит, в другом стрекочет, а по экранам все лучики бегают. А трепанга где же? А во-о-он, в самой середке железного ящика, маленький кусочек из нее засунут, ради него-то все и нагромождено!

Кто глянет, тот поймет: надо! Раз такие деньги затрачены, столько заводов работало, чтобы развернуть вокруг слизняка замечательную технику, раз тащили это все ученые за десять тысяч километров, значит, надо — иначе как же? И тут твой коллега наносит последние мазки. Он произносит речь. Ты слушаешь его завороженно. Необычайно умные ракеты бороздят небесный океан. Оборонная мощь страны на недосягаемом уровне. Все болезни излечены. «Сдаюсь», — говорит Ботвинник угрюмому роботу, и тот без всякой передышки пишет набело симфонию цис-дур. Сделал все это слизняк, красная трепанга, при небольшом нашем содействии и дружеской помощи рыбаков комбината «Путятин».

Гости уходят на цыпочках.

Ты остаешься с кусочком слизняка, с подмигивающей техникой, с коллегой, который отчасти утомлен монологом и по этой причине выпивает молоко, предусмотренное на троих.

Ну хватит. Поболтали, и хватит. Надо работать. И вы начинаете работать. Гудят стабилизаторы, бегает луч, слизняк выдает полезную продукцию, камера ее регистрирует. Дела хватит до утра.

Любознательность гостей удовлетворена. И в планах, которые пишутся раз в год для каких-то высших инстанций, заполнена графа «цель работы». Там написано нечто вроде сегодняшнего конферанса, но в приличной обстоятельствам форме и со скидкой на образовательный ценз означенных инстанций.

Теперь ты хочешь ответить самому себе.

И ты отвечаешь: надо. Надо, и все.

«Понимаешь, — вразумляешь ты себя с большим старанием, — в процессе познания мозга наука достигла определенного рубежа. Некоторые вещи, неясные прежде, стали понятными. Вместе с тем возникли новые вопросы, которые требуют ответа. Например, нужно выяснить, каким способом клетка порождает электрические импульсы. Или еще вопрос — как одни нейроны управляют другими, возбуждают их, тормозят? Механизм этого взаимодействия исследован пока очень поверхностно.

Таких очередных задач можно назвать много. Когда они будут разрешены, возникнут новые задачи. Так было, так будет, на том стоит наука. А у нас вообще задача очень частная и конкретная, мы просто подбираем удобный объект, на котором другие, а может быть и мы сами, будут изучать механизмы работы нейрона».

Очень успокоительное объяснение.

«Но постой! Значит, вы будете давать ответы на бесконечные вопросы, а кто-то должен вкалывать, чтобы кормить всю вашу ораву? Пробовал ли ты хотя бы примерно подсчитать, сколько стоят ваши семьсот кило электроники, забившие Лоркину комнату? И ведь вам мало, вы все время пишете заявки на новые приборы, вам импорт подавай. А будет кому-нибудь теплее оттого, что вы ответите на вопросы, которые предъявляет ваш слизняк?»

Честно говорю: не знаю. Надеюсь, что будет, но никаких прогнозов дать не могу. Могу, например, обещать, что не буду халтурить, что вкалывать буду, как вкалывают люди, производящие хлеб наш насущный, но какая будет от этого польза — не знаю.